[indent] Ты давно перестала молиться – ни Шепфе, ни Сатане. Им всем, по большому счету, плевать на тех, кто чуточку нижет [чуточку ничтожней]. Погрязнув в вязкой жиже своих обязательств, ты медленно душишь в себе индивидуальность, отчасти сама того не понимая. Так приказано, так было нужно. Солдаты строго следуют указаниям, а небеса и ад еще от начала времён стали полигоном для верховной битвы. Лед и пламень соединяются тут в безудержной агонии злобы с примесью гордыни. Величие и почтения ожидает каждый от безумной схватки, ведь люди так привыкли делить мир на черное и белое, сделав ангелов вечными спасителями, а демонов отправив в кипящий котёл, визжать разъярённой банши от раздирающего изнутри пламени, которое сжигает все клеточки демонического существования, заставляя платить за грехи.

[indent] Так ли много грешного в детях сатаны? Так ли мало пороков у тех, чьи крылья так белы?

[indent] Ты никогда не считала ангелов святыми, давным-давно придумав историю, что однажды ангелы спустятся в преисподнею, чтобы гореть и страдать, чтобы люди, так рьяно желающие обрести белые крылья где-то на облаках  [ближе к Раю / к блаженству / к Шепфе] будут нещадно ходить по сырой землице, втаптывая её в медленно вытекающие глаза ангелов. И всё, что останется обглодать червям – мелкие кусочки мяса, смешавшиеся с разодранными ангельскими перышками. И демоны наконец возвысятся, и будут с небес наблюдать за страданиями вечных врагов своих, и больше никогда тьма не потерпит унижения от света. Потому что тьма есть во всех _ в каждом. Ты не устаешь мантрой каждую ночь себе это повторять, убеждаясь каждый раз в правоте собственных суждений. От ангелов нельзя ждать великих свершений, лишь тьма делает людей тем, кто они есть; лишь пороки раскрывают новые, неизведанные сущности _ ощущения _ желания _ мечты _ вдохновение. Не скребла бы кошкой голодной боль в груди у великих поэтов или художников, никогда бы не увидел свет столь прекрасных произведений, наполненных смыслом и личной трагедией. Ангелы на такое не способны, от них ждать можно только радуги.

[indent] ангелы – бесполезные.

[indent] Тебе давно осточертела эта бесконечная вражда небес и ада, ты с трудом уживаешься в месте, называемой школой ангелов и демонов, с тем, кто веками принижал демоническую сущность, считая себя выше / лучше. Закрывая глаза, ты представляешь цепи из собственных пальцев, сомкнувшиеся на шее очередного «доброжелателя мира», лишь бы не видеть / не слышать / не дышать с ними одним воздухом. Ты быстрее спешишь прыгнуть в водоворот, забыв подождать своего напарника, но только для того, чтобы не принять вызов очередного самодовольного ангелочка, ведь они так уверены, что девочки / тем более демонического происхождения / совершенно не способны справиться со сложными заданиями, которые регулярно дают им строгие учителя. Внутри всё переворачивается от злобы, но ты вдыхаешь эфемерный воздух, который совсем скоро смешивается с портвейном, сигарами и разлагающимися на дне реки трупами, кашляешь, обжигая лёгкие, но быстро привыкаешь, вливаясь в эту романтичную и в то же время пугающую атмосферу жизни сицилийской мафии.

[indent] Сицилия встречает тебя ярким солнцем, старательно пробивающимся сквозь тучные облака после недавнего дождя. Город погрузился в тишину, замолкли детские крики, и звон колоколов в соборах давно перестал давать людям надежду. Периодически слышатся только шумные выстрелы из пистолетов и то, как захлопываются багажники больших черных машин. Жизнь здесь начинается только с наступлением темноты, когда в подвалах жилых домов открываются скрипучие двери, пропуская дорогих гостей в элитные заведения, где шампанское льется рекой, и где каждый подозрительный гражданин рискует остаться без руки или без глаза. Сейчас Сицилийская мафия претерпевает сложное положение, находясь на грани истребления итальянскими фашистами, но от этого кровь у тебя в жилах закипает сильнее, и тебе в какой-то момент хочется оказаться простым человеком, чтобы коснуться ярко алыми губами щеки дона и шепнуть на ухо следующую цель, чья голова должна быть в немедленном порядке прострелена лишь за то, что он косо посмотрел на твоё декольте. Но ты не человек, и сил у тебя /к сожалению или к счастью / гораздо больше. Ты и твой напарник сможете развязать настоящую войну, пока один противник не будет уничтожен, а ангелы, скорее всего, начнут склонять глав мафиозных группировок отступиться от своего дела и не проливать лишней крови.

[indent] Только напарник её Люцифер / и ненависть и вожделение. /

[indent] Взгляд пронзительных змеиных глаз скользит по Люцфиеру, отмечая, как удивительно подходит ему эта эпоха – он мог бы жить здесь, как рыба в воде, став новым королём преступных группировок всей Италии. К сожалению, редкость, но бывают такие личности, которых можно с легкостью представить на любой главенствующей должности с короной любого размера. И Люцифер как раз такой личностью и является, хотя, наверно, он такой единственный.

[indent] - Я могу начать и окончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. Что я? – ты любишь говорить загадками, которые создают определенный антураж новой истории. Ты всегда продумываешь ход своих действий заранее, строишь планы, просчитываешь шаги – тебе интересно играть судьбами, играть с жизнями, ввязываться в истории, а не просто склонять их к добру или злу. Ответ твоей загадки  - причина, чуждая тебе, но глубоко драгоценная для человечества, ведь за столько эпох именно из-за неё пролилось немало крови, и сейчас именно она поможет развязать беспощадную кровавую бойню между кланами. Только Люцифер – сеятель хаоса – к сожалению, не знает, что такое стратегия.

Отредактировано Galadriel (2020-08-07 17:38:57)

Некоторые люди переступают порог церкви для того, чтобы очиститься от грехов своих, шлейфом тянущихся за их судьбой. Отмаливают прощение бесполезными словами _ искуплениями, чтобы на оставшиеся десять лет в их сердцах теплилась надежда на райское существование / на прощение. Другие переступают порог церкви с наигранной [или не совсем] улыбкой, чтобы заключить долгожданный брачный союз / чтобы оказаться на небесах, возвышаясь собственной любовью – чистой и непорочной. Через год другой брак обязательно распадется, потому что непорочная любовь окажется ядом для них обоих, и кто-то обязательно захлебнется в супружеской крови, отсиживая остаток своих десятилетий в холодной и одинокой камере. Все люди, рождающиеся с невинной душой, ангелами считаясь, рано или поздно окажутся на перепутье, чтобы скользнуть в самое пекло и скакать на углях, пока не сгорят до самых костей.

Ты же в церковь приходишь, чтобы послушать их  и с к у п л е н и е . Чтобы лишний раз улыбнуться, положив руку на плечо, с прискорбием сообщая, что рано или поздно вы всё равно будете гореть в аду. Ты оставляешь за собой шлейф загадочности, который терзает глупое сознание бесполезных существ, некогда [забавы ради что ли] созданных Шепфа. Маленьких куколок с хрупкими костями, которыми играются всесильные детки. Жаль только, что песочница для всех маловата.

В глазах твоих из здешнего малахита вспыхивают огоньки, когда они заполняются отражением статного мужчины с идеально скульптурированным лицом, будто искусный художник создавал его веками, пока ему не стало суждено распахнуть свои кровавые крылья. Каждый раз ты выдыхаешь из лёгких его, каждый раз ты видишь осколки воспоминаний, вглядываясь в кровавое месиво его судьбы, сотканное миллионами маленьких лоскутков внутри его бесконечных омутов пылающих глаз. Каждый. Чертов. Раз. Он дьяволом всплывает в твоем подсознании, заставляя мурашки ровным строем бежать вниз по твоей шее, и чувствовать не холод у себя за спиной, покрывающий самые кости льдом, а необъятное пламя, которое сожжет тебя изнутри всякие раз, стоит тебе поддаться сладким грезам воспоминаний, боли и вожделения в которых было даже больше, чем… чем ласки.

- И война эта будет из-за любви, - ты не любишь, когда твои загадки остаются без ответа, но он их, кажется, просто  н е н а в и д и т , чертовски умело себя сдерживая, чтобы не воспылать. Это столь необычно и так по-новому, будто что-то в нем изменилось, что-то сделало его сильнее, властней. Ты чувствуешь исходящую от него силу, подпитываешься ею. Загадки твои – часть ореола, созданного по воле твоей собственной, чтобы никто не приоткрыл запертые на ключ дверцы твоего естества, чтобы никто не узнал, какая тьма хранится в чертогах твоего сознания. Но Люцифер ядовит, он давно просочился в самые твои вены, чтобы манипулировать твоими чувствами даже не расстоянии. Рядом с ним ты не дрожишь, но по рознь ощущаешь, что мрамором осыпаешься в гремучую бездну, заполненную от и до клыкастыми тварями.

Из книг ты узнала, что такое «любовь», но значение этого чувства так и осталось для тебя нерешённой загадкой. Для кого-то это неведанная сила, а кто-то считает её слабостью. Но так ли она прекрасна, если из-за любви разгораются войны и проливается кровь? Так ли любят ангелы примитивных, чтобы потом лицезреть, как они погибают. И тебе это больше кажется издевкой Сатаны, созданной, чтобы больше грешников становилось на скользкую дорожку, позабыв о пути в рай; и именно любовь поможет тебе выполнить задание на отлично.
- У семьи Буффалино есть дочь, зовут её Франческа, и обещана она ради крепкого союза и вечного перемирия сыну семьи другого клана – Марио Морони, - ты ненавязчиво берешь Люцифера под руку, хотя сопровождать в элитное заведения, где запретный алкоголь фонтаном льется со всех сторон и девушки со сцены напевают сладким голосом джаз должен он. – Мы подтолкнем Франческу к тому, чтобы убить её ненаглядного жениха на почве той же ревности. Угадай, что за этим последует? – одно слово – война. И будет она беспощадной, кровопролитной, и ляжет в могилу вся Сицилия, и конец мафии в этой войне настанет, покуда ад пополнится на тысячу другую грешными душами.

В подпольном клубе пахнет сигарами и мартини, а ядреные ароматы женских духов щекочут нос. Вы слишком хорошо вписываетесь в эту обстановку, будто созданы для того, чтобы дышать этим воздухом и пропитываться холодом приставленного к виску дула пистолета. Здесь каждый держит за пиджаком аккуратный револьвер, за штаниной остро наточенный нож, а в сумочках маленький женский пистолетик, который обязательно окажется заряжен ровно на одну пулю / и пуля эта никогда не долетает до цели/. Здесь все семья и друзья, до первого бранного слова, первого выстрела вспыльчивых характеров, за чем последует беспощадная бойня, из которой мало кто выйдет  ж и в ы м . Для тебя упоение быть среди истории, к которой ты прикладываешь руку, двигая в правильном направлении. Не грехи ты совершаешь, а даешь людям повод задуматься о собственном существовании, ведь с демонами за спиной жизнь не становится черной. Ты оглядываешься по сторонам, пригубив сладкий мартини, наконец подмечаешь отдаленную зону на балконе, где играют в покер доны семей, а неподалеку флиртом обескуражены дети их глупые.
- Хочешь сразу приступить к делу и быстрее покончить с этим? Или немного развеяться, пока время ещё есть? – горло твое обжигает большой глоток полностью осушенного бокала, и ты подхватываешь ещё два, один из которых протягиваешь Люциферу. Ты все еще не дрожишь рядом с ним, нет, ты твердо стоишь на ногах, зная, чего хочешь и какую цену за это придется однажды заплатить.

У Люцифера глаза цвета багряного рассвета, и они всегда выделяются во всех его земных амплуа, притягивая и очаровывая. В них нельзя утонуть, в них можно только потеряться, оказавшись ослепленным этим дурманящим блеском, и каждый раз глядя в них, ты забываешь, как дышать, чувствуя, как по телу разливается мелкая дрожь, говоря о сладостном наваждении. Глаза его забыть невозможно, даже сквозь полумрак и легкий дым ты отчетливо видишь их завораживающий блеск. Несмотря прошлое, которое, как тебе казалось, крепко связывает вас и при этом не имеет определенных обязательств, ты четко уверенна, что его взгляд – безумный, пожирающий, но никак не животный – останется в памяти твоей скользящим роем мурашек от самой мочки уха, к которой ему раньше так нравилось едва прикасаться, сводя с ума. Он никогда не сможет стать для тебя демоном, пленившим твоё замерзшее сердце, он слишком свободолюбив, и в этом вы чертовски похожи. Но ты никогда не считала это «просто развлечением», давно подметив манеру поведения Люцифера относительно маленьких пташек, с которыми она забавлялся не более одного раза. Между вами что-то интимнее, что-то не подлежащее огласки, будто ауры настолько похожи, что находят друг в друге отголоски эмоций, заставляющих едва заметный румянец проскользнуть на щеках цвета холодных сливок. И быть может со временем, ты даже возненавидишь то, как много в тебе Люцифера. Может быть.

Он всегда мог поразить кого угодно, если ему это было нужно, и каждый раз ты не скрывала восхищения пылающего в твоих изумрудных глазах. Даже сейчас он проявляет себя прекрасным танцором, отчего у тебя на мгновение спирает дыхание, ты привычно начинаешь кусать губы, окунаться в омуты его адского пламени, разгорающегося с невероятной силой. Ты закрываешь глаза в легком наваждении, сливаясь с музыкой и с ним, превращаясь в единое целое, и для тебя вокруг не существует никого. Только ты, Люцифер и звуки рыдающей навзрыд гитары, что бережно шлейфом легкости и умиротворения окутывает вас. Удивленные глаза пронзительно впиваются в ваши фигуры, легкие шепотки пытаются перебить звуки музыки. Вы врезаетесь этим людям в память, а в твою память врезается этот вечер и тоненькая аккуратная кисть руки, что осторожно /казалось бы, даже едва ощутимо/ лежит на его плече. Движения танца мягкие, чарующие, твоя голова начинает потихоньку кружится не столько от поворотов, сколько от вспыхнувшей страсти, что стремительно разрастается, и ты теряешься, полностью погрузившись в ритмы, ощущая жар на холодной коже в тех местах, где касается Люцифер. Тебе вот-вот захочется наплевать на задание и забыться с ним в этом роскошном месте, побыть не Галадриэль и сыном Сатаны, а просто неизвестными людьми, которые слишком истосковались по чему-то особенному _ магическому, которым просто не хватает воздуха  с в о б о д ы , пронизывающего острыми иголками, что придает желание жить. Они застряли в школе, едва не забывая о том, кем они являются – демонами, которые не любят быть загнанными в рамки.

Остановись, Галадриэль. Иначе утонешь н а с о в с е м .

От вас так много зависит, вам нельзя подвести школу и свою репутацию /хотя, кого она волнует здесь – на Земле?/

Остановившаяся музыка выбивает тебя из колеи, и ты чувствуешь, как медленно злость подкатывает комком к твоему горлу, потому что минуты твоего удовольствия слишком резко оборвались, а ты так и не успеваешь им надышаться. От Люцифера свою импульсивность ты сейчас скрываешь за напускным смехом, но едва он снова делает э т о – снова касается твоей мочки – как тебе откровенно хочется уничтожить его за все эти игры, который тянут за струны твоего желания. Ты выдыхаешь горячий воздух прямо в его шею, давая без лишних слов ему понять, что всё сделаешь в лучшем виде – кто если не ты? Ты всегда выбираешь ту земную внешность, красотой которой будет куда проще манипулировать мужчинами, ведь зачастую они не видят ничего вокруг, кроме своего раздутого эго, и перед красивой девушкой спешат распушить павлиний хвост. Взглядом прытким и лисьим ты цепляешься за силуэт Марио, делающего глоток дорогого шампанского, и вспыхнувшей звездочкой оказываешься совсем рядом, чтобы обвести тонкими холодными пальцами контур его шеи и поманить за собой наверх в закрытую комнату, где богатые доны обычно любят играть в покер и забавляться с эскортом.

То, что Марио рванет за тобой – не было никаких сомнений. То, что он подчинится твоей воле – тоже. Ты закрываешь плотные занавески, следя за тем, как кривится в самодовольной ухмылке его лицо, и вещи его начинают быстро падать к твоим ногам. Платье твоё белоснежное, украшенное миллионами переливающихся пайеток, словно шелковый платок спадает с тебя на пол, и жертва твоя сегодняшняя не медлит, забирая то, что ему еще может принадлежать до свадьбы, совсем позабыв обо всех своих клятвах, о своей ненаглядной любви к молодой и импульсивной Франческе, которая буквально в считанные минуты будет наблюдать за тем, как губы и сердце её жениха уже принадлежат другой девушке. Скорей бы появился Люцифер, чтобы тебе не пришлось слишком долго терпеть эти грубы и неприятные руки.

мне немножк стыдно короче за этот пост

Отредактировано Galadriel (2020-09-08 23:44:46)

Тебе всегда было тяжело дышать тем, что вызывало у тебя столько отвращения, что заставляло тебя скривить лицо и лишний раз отодвинуться / избавить себя от общества неприятных тебе личностей. Сложившаяся ситуация – твоё задание, которое ты всегда пытаешься отработать на высшем уровне, скрывшись за маской обворожительной блондинки. Впрочем, красота – вещь субъективная, и ты бы никогда сама не обратила внимания на такую девушку, не посчитала бы её изысканной и привлекательной, в отличие от мужчин, которые всегда предпочтут стройных и длинноногих блондинок, чей только один взмах волос, кончики которых пройдутся по их лицам, сводит с ума. И когда ты смотришь на себя в зеркало, а затем проводишь параллель со своими масками, в себе ты не видишь объект мужского вожделения, но видишь нечто большее, нечто сильнее, что обязательно поможет тебе пробиться, стать выше остальных, и для этого даже не обязательно иметь большую грудь. Растрепавшие свои павлиньи хвосты мужчины тебя раздражали, отталкивали своей скользкостью и грубостью рук, но, плотно сжав челюсти и натянув на лицо нечто подобное улыбке, ты продолжаешь радовать Марио собой, затолкав поглубже своё недовольство. В конце концов, вы на задание, тебе важно проявить себя в лучшем свете, чтобы по итогу оказаться не хуже других демонов. Азарт такой погони – за первенством – заставляет кровь закипать в жилах, хотя мысленно ты продолжаешь отчаянно выть, будто зовешь Люцифера как можно скорее ворваться в эту комнату, словно боишься, что не выдержишь напора Марио и обязательно свернешь ему шею раньше, чем это сделает Франческа. Как бы сама, Галадриэль, ты не попала под её огонь униженной женщины.

Проходит около десяти минут прежде, чем в комнате появляются ещё двое. Как вовремя. Ты чувствуешь вздох облегчения, шумно срывающийся с твоих губ, потому что уже находилась на грани и в любую последующую минуту была готова собственноручно развязать жестокую мафиозную бойню вместо Франчески. Сверкающими, будто кошка, глазами, ты смотришь на Люцифера, который выражает явное _ наигранное удивление, а затем концентрируешь свое внимания на девушке, по лицу которой текут горячие и соленые слезы, губы её искривились болью, а душа так и хочет разорваться. Она отчаянно мечется глазами: то жалобно смотрит на своего предателя_жениха, то на эффектную девушку, с которой он решил провести ночь перед свадьбой, а затем руки её, дрожью наполненные, достают пистолет, и вновь она в нерешительности переводит прицел то на Марио, то на тебя. Люцифер вовремя и очень аккуратно прячет тебя за собственным телом, приказывая девушке сию же секунду спустить курок, наполнив комнату оглушительным выстрелом и запахом гари. В это время ты натягиваешь своё блестящее платье, и плотнее прижимаешься к Люциферу со спины, вот только кровь бедного предателя Марио все равно попадает на бахрому твоего платья. Ты морщишься, начинаешь судорожно её оттирать тонкими белоснежными пальцами, но все насмарку, тебе слишком неприятно пачкать собственные вещи в чьей-то крови.

Обезумевшая и преданная невеста продолжает мучить своего покойного жениха, и руки её всё сильнее и сильнее утопают в крови. Кажется, в Аду скоро прибавится душ, и, может, там они смогут обрести вечный покой или сослать друг друга на вечные муки. Ты с восхищением наблюдаешь за этой картиной, потому что сцены людских истерик и боли всегда восхищали тебя, вдохновляли, и всякий раз ты обязательно бралась за холст, нанося на него только яркие краски, ведь человеческая боль окрашена в черный, а ты, ядовито насмехаясь, перекрашивала в белый _ красный _ голубой, и картины твои никогда не хранились под кроватью, они обязательно висели у кого-то в домах, в школе и даже на земле, замаскированные именами не таких уж известных художников. Но прямо сейчас ты не можешь позволить себе погрузиться в творчество, потому что вы с Люцифером все еще находитесь в комнате, впитавшей в себя и пепел, и кровь, и женские крики, на которые кстати уже успели реагировать. Ты крепко берешь Люцифера за руку, заставляешь посмотреть тебе в глаза, и без лишних слов он понимает тебя. Нужно уходить отсюда, пока вы оба не попали под прицел, иначе выбраться отсюда у вас не получится. Но внизу уже был слышен шум и суматоха, а в комнату, где невинная невеста добивала голыми руками своего жениха, ворвались двое с пистолетами, готовые переубивать не только вас, но и друг друга. Они оказываются слишком поглощены произошедшей трагедией, и ярость застилает им глаза. Звучат новые и новые выстрелы, а ты тащишь Люцифера к выходу, не желая дальше наблюдать за кровопролитиями, в которых, к слову, не было никакой изюминки.

К сожалению, просто так выйти тебе не удается, ведь безумная брошенная перед свадьбой девушка, которая не видит перед собой ничего кроме мести, вновь хватает свой аккуратный и испачканный в крови Марио пистолет, чтобы направить его на тебя. Ты не замечаешь _ не чувствуешь _ не слышишь тех слов, что срываются с её уст – грязные, обидные, полные боли, но ты к такому привыкла и уже не воспринимаешь как оскорбления. Резкий выстрел ранит твоё земное тело в самое плечо, ты не чувствуешь боли, но инстинктивно хватаешься за него, а ноги подкашиваются. Тебе хочется выругаться, но ты лишь тяжело дышишь, плотно сжав челюсти. И теперь вы с Люцифером оказываетесь на прицеле, вы даже не можете сделать шаг назад, не можете вернуться к водовороту, чтобы оставить бойню без вашего участия. Ты пристально смотришь за каждым движением ваших врагов, не сводишь глаз с выставленных вперед дул пистолетов, и только дуло Франчески чересчур дымится. Хватит с этой девчонки на сегодня убийств.
— Люцифер, — хрипло шипишь сквозь зубы, — если ты не оторвешь ей голову, то это сделаю я, и мне плевать, похвалит нас Фенцио за задание или нет. Эта мелкая тварь выстрелила в меня, — ты всегда была хладнокровным демоном, не склонным к импульсивным поступкам, которые зачастую приводят не к самым приятным последствиям, но ты всегда ненавидела, когда на твою жизнь пытались покуситься, когда кто-то притрагивался к твоему пусть и не родному телу. Вам нельзя открыто ввязываться в войну, иначе ход истории слишком изменится.