Il Padre
Il Filio
Et lo Spiritus Malum
Omnis caelestis
Delenda est

Мелкие вонючие крысы бегают, пища, по темницам Ада, принося с собой болезни и смерть. Они подбегают, шмыгая своими почерневшими _ сгнившими носами, смотрят мелкими животными глазами без толики сожаления на мучающееся тело, содрогающееся в агонии боли, которая сочится постоянными фиолетовыми кровоподтеками, любезно назначенными Сатаной. И крысы прибегают туда, чтобы впиться маленькими острыми клыками в почерневшую плоть, отдающую характерным ароматом, удивительно, как эти маленькие твари всё еще бегают и остаются такими живучими. Они маленькими прогрызшими все тараканами прячутся в узеньких дырочках, оставляют там куски плоти про запасы до лучших времен, а затем снова выбегают на охоту. Со временем мясо начинает разлагаться, наполняя ледяное подземелье жуткой вонью, от которой больше пленников задохнется, напрочь лишив демонов радости и удовольствия жестоких мук, которыми они подвергались день ото дня, не имея даже секунды на жалкую передышку. Трупы здесь принято сжигать, а крысы все также озорно бегают, цокая своими коготочками по грубому камню, и не привлекая к себе лишнего внимания. Крысы всё слышат, но только рассказать о тайнах нам у них не получается, поэтому они убегают и умирают вместе с ними.

Подземелье – её обитель, место, куда она возвращается, когда становится на перепутье, не зная, в каком направлении ей двинуться дальше или у кого спросить совет. Пусть Галадриэль и демон – жестокий по собственным меркам, чья душа от и до изуродована – но и ей свойственно теряться /не в лабиринтах ледяных коридоров темницы ада, а в своей душей, некогда бывшей гладким шелком, но в последнее время ставший осыпавшейся розой, от которой остались только колючие шипы./ Лепестки её улетели с попутными ветром в тот день, когда загорелась её утренняя звезда, когда она лишилась всего, что у неё было, но взамен обрела нечто большее / нечто сокровенное. В муки страдания, свойственные только людям, Галадриэль не погружается, оказывается слишком занята собой и теми задачами, которые способна решить, чтобы в очередной раз проявить себя и прогрызть зубами с застрявшими кусочками свежего мяса себе место повыше простых приспешников дьявола. Она больше _ выше _ лучше, чем они // она живет и дышит адом // она само зло. Или, по крайней мере, ей хочется такой быть – безусловной, единственной и великой. Но брат её /не_родной/ почему-то так не считает, слишком часто напоминая Галадриэль в детстве о том, что ей не нужно быть воплощением порока – не нужно быть жестокостью и гневом, от которого погибает так много людей. Он уверял её, что она очень добрая, но, запинаясь, предостерегал, что эта доброта может её погубить. Галадриэль лишь закатывала глаза, не воспринимая эти слова всерьез. Галадриэль не хочет, чтобы в ней росло добро – иначе она сожжет себя за живо. В конце концов, вера её сильна. И она во все глаза и уши будет довольствоваться падением слабых.

В подземелье – холодном и тихом, где криков никто не услышит – Галадриэль резко давит быстро пробегавшую под её ногами крысу, стискивает челюсти и шипит, какая эта падаль. Животное в Галадриэль, прокравшееся ядовитым змеем в самое её естество, грубо рычит, напрягая спину, а вместе с тем и её крылья, которые всё еще немного побаливали, после случая в закрытой темной комнате Геральда. Но сознание Галадриэль ей больше не принадлежит, оказалось оно запертым под металлическим замком, овеянным безумным синим пламенем, притронуться к которому у неё нет возможности. Галадриэль, затерявшаяся внутри, слишком отчаялась, чтобы биться с монстром, овладевшим её разумом _ телом _ душой. Она больше не бьется, не кричит, не сражается с неведанной силой, слишком внезапно заставивший ртутные шарики катиться из её белых-белых глаз, в ужасе которых кровь стынет в жилах / и в их отражении слишком много в а ш е й  боли. Неужели вы не видите своих ураганов, что наполняют ваши отчаявшиеся сердца? Неужели вы не чувствуете тех шрамов, которые разрезают вас насквозь? Неужели вы не понимаете, что потеряны? Вас больше не вернуть, ибо само зло вырвалось из своего заточения, свернув юной девочке с острыми позвонками шею и выпустив наружу все ей разросшиеся шипы. Пускай их в дело, дорогая моя. Стань яростью, о которой ты так мечтаешь.

Хриплый шепот в её голове неудержим, он не умеет ждать _ ненавидит, а Геральд снова опаздывает. Грудная клетка широко вздымается, выпуская пар из ноздрей рассвирепевшего быка, который готов вот-вот наброситься на демона, если тот не покажется сию же секунду. План хитрого змия в её голове был слишком просто и в то же время полон невиданной жестокости, благодаря которой дочь дьявола утонет в чужой крови, но первым в списке будет тот, который, кажется, верит в существование высшей силы – Мальбонте – меньше всего. Змий телом девочки управляющий оставил на учительском столе записку со временем и местом и растворился в туманах ночи. Сейчас же он крепко держит в маленькой ручке остро заточенное копье.
— Гераааальд, — протягивает Галадриэль сладким голосом, оглядываясь вокруг своими демоническими белыми глазами, — выходи скорей, нам давно пора поиграть, — змий всё сильнее берет её тело и разум в свою власть, и в голосе слышится его глубокий тембр смешанный с ядовитым шипением. Она говорит не своим голосом / она живет не своей жизнью.
Тик-так, Геральд, часики тикают, а ты уже опоздал.
Галадриэль слышит приближающиеся шаги, отдающиеся эхом, что взлетает вверх к высоким потолкам, донося до неё отголоски его тяжелого дыхания и явного недовольства – спускаться за взбалмошной демоницей на самое дно. Разве не этого ты так отчаянно хотел от нее, учитель?
— Ну наконец-то! — радостно вскрикивает Галадриэль, и резко швыряет в него копье, которое летит с непомерной силой и скоростью, пробивая насквозь его левое плечо и впечатывая в каменную стену, где горел одинокий канделябр. — Не нужно заставлять меня ждать, — рычит её свирепый внутренний зверь, тяжело дышит, вновь напрягая растрепавшиеся крылья, словно вот-вот перережет ими его горло. И как только до неё можно достучаться и освободить из власти кровожадного Мальбонте?
[nick]Dark Galadriel[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2WCM7.png[/icon][sign] [/sign][info4]<div class="ank">Темная Галадриэль</div>[/info4]

Самое время, Галадриэль. Замереть, задуматься, прислушаться к голосу, который играет в твоей голове. Я не враг тебе, не бойся. Я лишь путеводная нить для тебя, и мы оба поможем друг другу достичь желаемого. Ты отомстишь и получишь все, что только пожелаешь, а я возвышусь благодаря тебе и твоим стараниям. Ты только не отталкивай меня, Галадриэль. Слушай этот томный успокаивающий тебя голос. Посмотри на всех этих жалки демонов и ангелов вокруг, которые стали хуже самих людей. В них не осталось ничего из того, что изначально даровал / на что обрек Шепфа, и равновесие рушится, мир никогда не будет таким как прежде, и ангелы вечно будут вас унижать, вечно будут выше тебя и твоей семьи, а ты, Галадриэль, опустишься глубоко-глубоко на дно, где так и останешься мелким и забытым демоном, память о котором давно сотрется и не засветится в книгах. Ты хочешь такой жизни, девочка? Быть может, пора попытаться изменить ход вашей истории? Переделать ад и рай так, как будет угодно тебе и остальным демонам. Я выбрал тебя из сотни других, потому что ты  е д и н с т в е н н а я  способная обладать такой силой. Ты единственная можешь проткнуть демоническое _ ангельское тело копьем и глазом не моргнув при этом. Тебя будут бояться так же, как боятся моего имени. Ибо мы  м а л ь б о н т е .

Темная Галадриэль полна гнева и в то же время бессилия, в котором обмякает её тело и истинный разум. Она марионетка, которая служит монстру, созданному благодаря союзу ангела и демона. И, может, этого монстра и вовсе не существует / может, какой-то подражатель решил свергнуть власть и встать во главе и небес, и ада? Вполне возможно, ведь Галадриэль прекрасно знала отношение Геральда – её учителя – к слуху о Мальбонте. Он не просто не верил, он отказывался в это верить, в то время как сама демоница, отошедшая от дедовских устоев, наоборот склонялась к правде его существования, будучи уверенной в том, что он обязательно поможет им сделать ад лучше, и отныне не придется демонам терпеть на себе нападки ангелов, которые в последнее время позволяют себе слишком многое [возвысились белокрылые].

Галадриэль видит перед собой Геральда, взятого в плен её силы. Геральда, который заставляет её сердце снова и снова делать мощный кульбит и биться с космической скоростью. Геральда, который всегда готов прийти ей на помощь и остаться рядом. Но все эти чувства _ мысли _ переживания испаряются вместе с тем, как разум настоящей Галадриэль медленно умирает где-то очень глубоко внутри, потеряв всякие силы на то, чтобы карабкаться вверх и сразиться с воздействием Мальбонте, захватившим её рассудок. Внутри себя Галадриэль плачет и скулит от бессилия, не зная, сколько стен ей предстоит пробить голыми руками прежде, чем она сойдет с ума от мощного воздействия на неё, от той черноты, которая поглотила _ парализовала. Геральда Галадриэль не слышит, да и сама не может до него достучаться, потому что давление монстра на неё оказывается слишком велико.

Руки её полны неведанной силой, а глаза видят только черноту, очерчивая все силуэты неоновыми красными вспышками. Какими бы белыми и сияющими не казались сейчас её глаза, они полны мрака, они не позволяют настоящей Галадриэль видеть то, что видит перед собой Мальбонте, одержимый собственной идеей. И он снова змеёй шипит в её мозгу, заставляя действовать – отчаянно, жестоко и беспощадно.

— Замолкни! — этот дьявольский крик разносится миллионами грубых голосов по всему подземелью, отбиваясь призрачным эхом, улетающим куда-то к высоким каменным потолкам этих пещер, в которых сквозит ледяной ветер и ослепляют лишь пара жалких свечей. Мальбонте не любит, чтобы его перебивали, чтобы пытались воздействовать на разум его игрушки. Здесь он кукловод, и Геральду придется не сладко под натиском бури, которая в нем разгорается. Ветер усиливается, ураганом проходит сквозь напрягшиеся на спине девушки крылья, заставив их широко раскрыться, и сейчас её некогда бордовое изящное оперение покрылось чернотой, а кончики крыльев стали настолько острыми, что напоминали кинжалы.

Он не верит в нас, Галадриэль. Ему нужно показать всю свою силу, убедить, что мы с тобой с у щ е с т в у е м .

Галадриэль тяжело выдыхает, и воздух с губ её срывается ледяным морозом. Кожа синеет, оставляя сверкать только снежные полные ужаса глаза, а острые когти впиваются в шею Геральда с такой силой, что прочертили линию из струек крови. Галадриэль резко вырывает копье из его плеча, наслаждается невыносимой болью, что молниями распаляется внутри него, но он настолько горд и силен, что вряд ли сможет ей это показать. На крыльях своих сильных демоница взлетает вверх, отбрасывая учителя в дальний угол, чтобы затем сковать его руки прочными цепями – из кандалов он так просто не выберется. Она садится перед ним, заглядывает в янтарные глаза /Мальбонте о помощи не просит, но Галадриэль хочет верить, что он её поймет и спасет от этого безумия – она готова быть с Мальбонте, но причинить боль Геральду у неё не хватит сил [простить себя].
— Ну что, теперь то ты начнешь верить в существование Мальбонте? Или ещё не до конца ощутил на себе его силу?

[nick]Dark Galadriel[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2WCM7.png[/icon][sign] [/sign][info4]<div class="ank">Темная Галадриэль</div>[/info4]

Темная Галадриэль наделена слишком большой /даже по её меркам/ силой, но при этом темная Галадриэль думает просто _ слишком примитивно, чтобы сравниться с изощренным умом настоящей демоницы _ дочери самого Сатаны. И если в белых блеклых глазах Мальбонте виднеется лишь смерть, то в изумрудах Галадриэль скрыто куда больше, чем жалкая ничтожная злоба на всех окружающих. Галадриэль когда-то отчаянно поддерживала и верила в миф о Мальбонте, пока не стала им, пока не воплотилась самым жутким кошмаром всего поднебесного и даже подземного мира. Она изучила кучу книг, связанных с этой легендой, которая могла  бы серьезно изменить их мир, положить конец правлению ангелов, что ставили себя чуть ли не выше самого Шепфы, и вечное противостояние давно бы закончилось – с приходом Мальбонте. Но все как один твердят «Мальбонте – миф», а Галадриэль верила, не надеялась, но почему-то маленькая частичка её безумно ждала появления того, кто вытащит демонов из подземелья и наконец поможет утереть нос ангелам. Демоны тоже что-то значат, ведь их отсутствие влечет за собой полный крах равновесия, за которое ангелы так сильно пекутся, что аж собственные крылышки готовы подпалить.

Только я не миф, моя дорогая последовательница. Веришь мне? Я вполне реален, я существую, я сделаю абсолютно всё, чтобы мы – демоны – больше никогда не были низшими существами, чтобы нам никогда не пришлось тягаться с ангелами, чтобы и ад, и рай были нашими. Ты только доверься мне, я не обижу тебя. Но на твоих плечах лежит ответственная миссия, ты должна освободить меня, Галадриэль. Слышишь? Мальбонте вернется только тогда, когда будет пролита кровь непризнанного, кровь ангела и… кровь демона. Убей его, дорогая, и тогда все поймут, что мы с тобой реальны.

Что-то резко в Галадриэль содрагает, она замирает, будто переваривает все осмысленное, но противиться его воле ей становится слишком тяжело – она изнемогает и яростно кричит внутри себя, пытаясь выбраться из заточения, в которое её поместил её же идол / её же миф. Галадриэль не задумывалась, что изменится в её вере после этого случая, да и выживет ли она вообще / сможет дальше быть его ученицей или же от бывшей демоницы и нынешнего монстра останется только пепел, который никто не решится развеять по ветру и позволить ей успокоиться.

Мальбонте хочет слишком много крови – и это нормально, таково их демоническое начало, они привыкли купаться в море слез _ крови _ страданий _ похоти, пока ангелы надменно и с отвращением смотрят на них со своих пушистых облаков. У демонов нет стыда, нет чувства совести, и Галадриэль не должно быть совестно за её поступки, за то, что она собирается сделать с Геральдом. И, может, ею уже не управляет Мальбонте? Может, он просто дирижирует, понемногу отпуская её разум? Нет! Он все еще ядовитым жирным червем поедает её мозговую кору, а у нее никак не получается прихлопнуть паразита и отправить в другое вместилище. Быть может, зная его изнутри, она смогла бы справиться, будучи собой /и не важно, что одно крыло её подрезано и до сих пор нещадно болит/. Она теперь знает все его хитрости, все его слабости, она и есть Мальбонте, который не может долго находиться в лоне райских облаков со своей черной прогнившей душой. Вот только попади Галадриэль обратно в Ад – он моментально вцепится в её сознание мертвой хваткой и осядет там уже навсегда, пока не исполнит свои предназначения.

Она прилагает чуть больше усилий, чтобы освободиться хотя бы на минутку, чтобы попросить Геральда собраться и спасти её в кой-то веке, чтобы он не смел умирать /не от её рук/, но Мальбонте сильный, его острые когти резко _ молниеносно скользят по щеке Геральда, оставляя характерную царапину, из которой накапливается густая красная жидкость. Мальбонте дышит его отчаянием, проводит языком по капелькам крови на его щеке, вкушая их, чтобы насытиться вкусом демона, чья кровь положит начало его правлению. Но это бестелесное животное так ослеплено своей яростью, что дает в стальной хватке брешь, через которую Галадриэль удается прорваться, и глаза девочки вновь горят нежным зеленым оттенком.
— Геральд, — судорожно произносит она, бросаясь к нему на шею, и по щекам Галадриэль текут горячие слезы, соскальзывая жирными капельками на его покрасневшую кожу. Ей слишком страшно, она боится, что не справиться. — Пожалуйста, мне так страшно… вытащи его из меня, — она жмурится, руки её трясутся и понимает, что Мальбонте вот-вот вернет власть над девичьим разумом, что в следующий раз пробиться у неё может не хватить сил. Она слишком боится за Геральда, как не боялась ни за кого в течении всей своей сознательной жизни, будучи отчужденной от каких-либо эмоций и близких связей. Но он вызывает в ней что-то необычное, он заставляет сердце биться в совершенно другом ритме, и Галадриэль нравится эта музыка, она готова отдаться ей с головой, только бы не позволить Мальбонте пролить кровь её_Геральда.
— Только не смей умирать, — шепчет она дрожащими губами, — делай со мной, что хочешь, но помоги, прошу тебя, — Галадриэль успевает освободить Геральду одну руку прежде, чем Мальбонте жестче хватает её за горло перекрывая кислород. Теперь он будет медленно и мучительно уничтожать её изнутри.
[nick]Dark Galadriel[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/2WCM7.png[/icon][sign] [/sign][info4]<div class="ank">Темная Галадриэль</div>[/info4]

Отредактировано Galadriel (2020-09-21 02:43:44)

Демон, чернея её души, разбивает осколки реальности Галадриэль, убивая разозленную и то же время до чертиков напуганную девочку внутри этого прекрасного тела, которое так приелось ему, что аж уходить не хочется. Он душит её /почему не зарезал/, и ей становится катастрофически тяжело бороться с этим голодным зверем, что обглодал все её косточки. Она медленно теряет сознание, погибает в собственном теле, и больше ни видит / ни слышит / ни понимает, что происходит вокруг. Но самое главное – она больше не способна контролировать свою _ его силу, отчего возрастает риск смерти Геральда от её жестоких рук, преобразившихся до острых звериных лап, которые с легкостью вспарывают тела до внутренних органов.

Как ты посмела? Прорваться сквозь мою мощь / мою защиту / мою злость! Ты простой низший демон, который так и останется  н и к е м , если я не помогу тебе взойти. Но для этого ты должна мне помочь, а не препятствовать. Мы должны пролить кровь демона – последнюю каплю для моего освобождения. Или ты хочешь занять его место? Ты настолько смелая? Или в твоей грязной _ черной душе появились светлые пятна вместе с его появлением с твоей жизни? Что же _ что же, Галадриэль? Позволь мне разгадать твою загадку.
Я не позволю тебе убить его.

Змий ядовито шипит, злится, что она – его последовательница – противится воле владыки / что она посмела пробиться сквозь его массивную баррикаду боли, дабы вернуть власть над собственным телом. Змий уважает её за такой смелый поступок – демоны чаще трусливо бегут, а она борется, ищет выходы, чтобы спасти свою искалеченную душу. Однако он настолько поглощен злостью, что не в силах остановиться и завершить начатое, оказавшись слишком увлеченный сознанием молодой демоницы, которая теперь жертвенно гибла на его алтаре выплаканных девами слез.

Мальбонте в этом безумии теряется, и Геральд вовремя оказывается рядом, чтобы помочь Галадриэль избавиться от вируса, что заставил её вены почернеть, а глаза налиться белым змеиным ядом. Стальная хватка перекрывает поток кислорода, и испуганный змий начинает брыкаться и ядовито шипеть. Лицо Галадриэль искажается гримасой боли и злобы, она воет от саднящего и прожигающего каждую её клеточку чувства – ужас. Ужас от того, что ты понимаешь – сейчас он сотрет тебя в порошок, сейчас от тебя ничего не останется, кроме горстки пепла, и наконец-то потерянная и обиженная душа Мальбонте сможет обрести покой /где-нибудь ещё, но только не в её теле, она закроет вход в свое сознание, но жалкий процент девушки почему-то боится, что он вновь окажется сильнее / он вновь проникнет и пустит свои щупальца так глубоко, что избавиться от них у неё просто не получится. Мальбонте выходит из Галадриэль гнилью, заставляя рот её источать жалобный вой периодический сменяющийся злобным рычанием агрессивного пса. Он так нехотя и тяжело покидает её тело, отчего складывается ощущение, будто глазницы её сейчас выпадут из орбит, а кожа /тонкая, девичья/ синеет под силой рук разозленного демона. Он действительно готов её спасать, но ценой чего?

Разгневанный зверь наконец-то покидает её тело. И пока он борется, Галадриэль уже не может дышать, потерявшись в пустоте, оставленной безжалостным чудовищем. Тело Галадриэль отказывает на что-либо реагировать и что-либо чувствовать, сознание развалилось осколками, которые стремительно затянуло в водоворот бесконечной тьмы _ пустоты _ черноты. Из носа Галадриэль течет бордовая струйка крови, стекающая прямо в её приоткрытые посиневшие губы, и кажется, что она вот-вот запечется, оставшись грязной корочкой. Геральда она не чувствует, грудь уже несколько минут не вздымается вверх, чтобы пропустить в легкие необходимый кислород, а на шее чернеет отпечаток грубых рук, которые всего лишь пытались спасти /ученицу свою/.

Сквозь пустоту наконец-то начинает доноситься глухим эхом его голос, его старания, его тепло, и Галадриэль начинает биться птицей о свою собственную клетку, чтобы скорее найти выход / выход к нему/. Сколько в этой девочке силы / сколько выдержки / сколько желания жить – она наконец пробивается, и губы её понемногу начинают розоветь. Тяжелый вздох слышится в холодном подземелье и, схватившись за горло, она жадно пытается надышаться, с трудом приоткрывая дрожащие глаза, чтобы в рассеянном тумане увидеть его силуэт.
— Геральд… — хриплым шепотом произносит демоница, стараясь подтянуться к нему как можно ближе, чтобы повиснуть /обузой/ на шее, чтобы дышать его кровью / его жизнью. — Забери меня домой, — они сейчас нужны друг другу как никогда / у обоих слишком много ран, которые следует залечить, и если не они будут поддерживать друг друга во всех бедах, то кто тогда?

home is where my heart is

Слишком быстро / слишком рано, но у Галадриэль жизнь вновь разбивается на проклятые «до» и «после». Она уже вряд ли так сильно печется _ переживает о своих тяжелых болезненных отношениях с новоиспеченными родителями, которым она так и не может до сих пор посмотреть в глаза. Посмотреть в глаза и попытаться понять их / она не принимает этого, отторгает реальность, не хочет быть семьей Сатаны. Она просто хочет остаться Галадриэль, той девочкой в забавных нарядах, душа которой черней вязкой смолы / и пробьется она на верх [или упадет подрезанными крыльями глубоко вниз] собственными усилиями, не прибегая к власти родственных связей, а ведь они бы действительно могли многое поменять в её жизни, и она могла бы быть такой же принцессой Ада, как и Люцифер принцем [вот почему ты постоянно чувствовала с ним особую связь – слишком ненормальную для простых демонов]. Сейчас ей невыносимо тяжело [голова трещит, разрываясь на два полушария, в коих бушует неудержимое пламя] думать о родственниках, о том, что она еще не виделась с ними, еще не сказала о том, что действительно знает о своем происхождении, потому что жизнь Галадриэль «после» превратится в череду кошмаров, когда одержимый _ безумный _ злой Мальбонте будет сочиться гноем из её тела, ведь какие-то отголоски всё же остались, и теперь не затянувшимися ранами они зудят и пугают Галадриэль, заставляя её вновь и вновь вспоминать о том, что своими руками она чуть было не убила Геральда [а он, возможно, становится уже для неё далеко не самым безразличным / он имеет свой вес в её жизни, и сердечко её, некогда в льды севера заточенное, начинает таять.]

В глазах её полная пустота и потерянность, она не помнит, как сильные _теплые руки Геральда подняли неё, как они добрались до его комнаты, как она оказалась в объятиях мягкого дивана, а всё тело неистово ныло, напоминая обо всех [физических и душевных] шрамах, в которых живет и дышит гной с именем Мальбонте. Она теперь, наверное, даже не уверена, а действительно ли эта идея фикс так хороша, действительно ли этот жестокий и беспощадный зверь нужен аду / раю? Быть может, достаточно и Сатаны, который хоть и был деспотом и тираном, но со своими принципами. Ощутив в себе ту разливающуюся смолой тьму, Галадриэль не почувствовала в нем ничего, кроме необузданного зла /так и сочащегося наружу, чтобы просто отомстить/.

Галадриэль страшно оставаться один на один с собой и собственными мыслями, убежденная, что этот монстр вновь решит заявиться, решит отомстить и кровь демоническая наконец-то будет пролита. Демоница почему-то уверена, что он прокрадывается ядовитым змием не только в её сознание, но и к остальным ребятам _ учителям, возможно, кто-то смог его побороть и не пустить, а возможно, кто-то поддался, но не сумел выдержать натиск обиженного жизнью демона, отделенного от его доброй половины. Галадриэль не знает, как смогла пережить и победить его / как смогла не поддаться этому безумию и пытаться ему противостоять, хотя голова её изнутри была сожжена до основания – он хорошо постарался. Она даже не уверена, что все еще дышит, лишь мягкость дивана, на котором девушка неподвижно лежит, возвращала её в реальность. Нельзя раскисать в такой ответственный момент, покуда разум слишком слаб и может невольно стать очередной мишенью для самолюбивого и голодного зверя, вопиющего в душной пустыне, где он никак не может обрести свой собственный покой, потому что вся жизнь обернулась колючим терновником против него, оставив неупокоенного где-то очень далеко _ за горизонтом. И, пожалуй, отчасти Галадриэль было жаль его – по сути, они все такие же демоны, которые могут совершать ошибки, но это не значит, что от них всех стоит избавляться, как когда-то Шепфа избавился от этого существа, порожденного чьей-то неправильной любовью.

Демоница медленно приходит в сознание, но картинка перед глазами все еще нещадно плывет. С каждым вздохом горло её жестко перехватывает, словно петля давит и давит, чтобы удушить тонкую лебединую шею. Она невольно потирает больное место и начинает резко кашлять, и на руках её остаётся кровь. Это заставляет её вновь провалиться в беспамятство, когда Геральд предлагает ей снова выпить с ним глифта, но она успевает лишь отрицательно мотнуть головой. Галадриэль не следит за временем, потерявшись в той пустоте, что разрастается внутри неё [неужели ей так сильно не хватает Мальбонте? Неужели он выжег в ней такую дыру?] Поэтому она не помнит, как долго вновь пробыла без сознания прежде, чем из полуопущенных ресниц она замечает пристальный взгляд учителя на себе и его этот потрепанный вид, учиненный её собственными руками. Что-то на подобие стыда её накрывает легкой паутинкой, от которой она, взмахом больной головы, отмахивается, чтобы мыслить трезво _ мыслить здраво. Да, это сделали её руки, но она не владела собой / она даже не помнила всей той боли, которую могла причинить Геральду. У неё обязательно появится много вопросов на этот счет, но сейчас её горло когтями разрывают дикие псы, и ей всё еще тяжело дышать.
— У меня будет уважительная причина, по которой я не сделаю домашнее задание по твоему предмету, — у Галадриэль чувство юмора напрочь отсутствуют, и поэтому если Геральд и мог подумать, что это её странная шутка, отнюдь – она говорила абсолютно серьезно, ведь ещё столько работы _ столько работы, а ангел Фенцио не любит, когда кто-то не знает его предмет так же хорошо, как и он. Дрожащей рукой Галадриэль тянется к стакану с глифтом, но рука её замирает на пол пути, потому что слова Геральда возвращают в неё ярость. Но это ярость уже не признак Мальбонте, это её собственная, и откуда только силы взялись?
— Что. Ты. Сказал? — рычит демоница, не поднимая на него взгляда, а стойко смотря на свою руку и стакан глифта. – Может, мне сходить в лазарет? Так значит, - Галадриэль редко бывает импульсивной, редко срывается, обращаясь жестоким и беспощадным демоном, который готов разорвать своими дьявольскими когтями все на своем пути. Но она перестает себя контролировать тогда, когда ей говорят что-то, способное её оттолкнуть. И у Геральда, к сожалению, получилось. Разозленная его словами демоница, сжав бледные губы в узкую полоску, резко и со всей силы кидает в Геральда стакан с глифтом, но промахивается, попадая в стену. — Если бы я была в форме, я бы попала. Будь уверен, — ей даже дышать становится легче, только еще пар из ушей и ноздрей не идет.
— Я уйду. В лазарет или куда там еще. Только больше не проси меня остаться с тобой, — Галадриэль предпринимает отчаянные попытки встать и не упасть.