Вики смотрит прямо перед собой, и взгляд ее цепляется за отражение в надтреснутом зеркале. Амальгама искажает изображение, но она видит изнеможённую девушку с темными кругами под глазами, понуро опущенными плечами. Крылья за спиной слабо подергиваются, выдавая нервозность. Вики тяжело выдыхает и подходит ближе к своему отражению, тщетно вглядываясь в зеркальную поверхность. Она надеется, что из зеркала на нее посмотрят серые глаза, и тогда все произошедшее ночью окажется ничем иным как сном. А значит она перестанет слышать стоны павших воинов, звон оружия и животный крик Люцифера. Но она видит только свое отражение, и оно словно живя своей жизнью саркастически приподнимает бровь как бы спрашивая: «И кто всему виной? Из-за кого все это произошло, а Уокер? Скажи теперь ты довольна? Хотела быть чистенькой и благородной, спасая того, кому не нужно было твое спасение, так вот теперь пожинай плоды, глупая ты Непризнанная.» Вики зажмуривается, прижимая к глазам руки, нажимает на них так, что видит белые мушки. Потом делает три глубоких вдоха и разворачивается к шкафу. Заниматься самобичеванием она будет позже, лежа под одеялом и обнимая себя руками за коленки, совсем как в детстве. За исключением что теперь отец не придет гладить ее по голове, говоря, что все будет хорошо. Именно в такие моменты остро чувствуешь одиночество.   

Надев на себя то, что уцелело во время обрушения, Вики направляется в медицинское крыло. На земле принято приносить в больницу какие-нибудь гостинцы, но теперь Уокер не уверена, что что-то осталось от кухни, а даже если и осталось, то работником явно не до ее просьб найти немного вкусненького. Вики идет по коридору и прокручивает в голове речь, которую должна будет сказать своей лучшей подруге. Плохие новости всегда неприятно приносить, и она бы соврала если бы сказала о том, что не боится увидеть реакцию Мими. Сердце обстукивает неровный ритм в груди, а саму грудную клетку периодически заливает горячей кровью. Так иногда случается, когда ты особенно сильно нервничаешь. Умерев Вики не перестала испытывать панические атаки, и они словно бы вышли на новый уровень. Когда-то (такое ощущение что вечность назад) ангел стоя на этом самом месте в помещении сказала, что, если она не перестанет тосковать по дому, для нее все может плохо кончится. Вики не перестала тосковать, но для них все кончилось плохо в любом случае. Или конец одной истории можно считать полноценным началом другой? Философские мысли прерывает чей-то громкий стон, и она на автомате поворачивается на звук. Перед ней лежит в неестественной позе непризнанный, весь его бесцветный наряд (им что вместо одежды дают мешки из-под картошки и набор для кройки и шитья?) измазан в крови – должно быть его принесли сюда совсем недавно. Вокруг него уже вовсю хлопочут несколько ангелов, говоря с той самой интонацией, которой обычно успокаивают раненых животных и несмышленых детей. Но Вики было не до него и до своего синдрома Белоснежки в этот раз. Она выискивала в мешанине чужих лиц знакомые, черные глаза, и нашла тут же, с громким криком (больше напоминающим вопли раненой чайки) кинувшись на шею.
[float=left][/float]— Тише, Ангелочки,- тут же шикнула на вас доктор, впрочем сделав это совсем не убедительно и скорее для проформы. Вики отлепилась от подруги разглядывая ее с головы до ног, стараясь увидеть под однотонной робой следы повреждений, и конечно же их не находя. — Шепфа! Я так рада тебя видеть! Я так боялась за тебя, мне кажется, что у меня даже прибавилось несколько седых волос,- произносит Вики громким шепотом, улыбкой стараясь разрядить обстановку. — Больше никогда не смей меня так пугать, слышишь, Мими,- она прикасается открытой ладонью к щеке подруги, с которой почему-то по прежнему не оттерли пыль и кровь. — Все это,- она обводит рукой помещение, указывая на раненых, — просто ужасно, я не могу поверить, что все это происходит. Пожалуй, стоило умереть, чтобы оказаться здесь, — Вики нервно смеется, но когда попадает в плен глаз дочери Мамона, так и замирает с неестественно искривлёнными в усмешке губами. Она знает, что именно от нее хочет услышать Мими, но она не хочет это произносить. Удивительно, Уокер не побоялась встретиться с Шепфа, однако отчаянно боится сказать подруге четыре слова, и когда в ее голове мелькает эта мысль, губы сами произносят: — Ади и Абриэль улетели. Возникшую тишину можно резать ножом. Но Вики кажется, что она видит словно ножевая рана остается на Мими.

Я смеюсь, чтобы не плакать, не выть, не стонать, не кричать, не вопить дурным голосом,
не ругаться на чём свет стоит.
Смех — это просто ещё один способ дать выход эмоциям.
[indent]Раньше Вики казалось, что она умеет дружить. Зря. Одного за одним она теряет близких людей, потому что слишком слаба чтобы признаться самой себе, дружба – это не гладить по голове, когда подруга плачет из-за очередного расставания с никчемным бойфрендом. Это не держать волосы, когда та выблевывает на вечеринке, дешевое красное вино из супермаркета на углу. Это когда ты готов принять человека со всеми его, да и нет, со всеми его тараканами в голове, и вышедшем на новый уровень безумием.
[indent]Уокер нравится думать, что именно от недосыпа ее глаза слезятся. Она уговаривает себя, что все плохое рано или поздно кончается, а не выходит на новый круг. Но аутотренинг не действует и больше похож на самообман. Вики кажется, что она стала актрисой в очень заурядном представлении. Что вот-вот из-за угла выскочит человек в шутовском костюме, и сообщит о том, что представление окончено. Вам же нужно будет только поклонится и собрать жидкие аплодисменты. Но вместо этого она сбрасывает с себя оцепенение, присаживается на край кровати, и смотрит куда угодно, но не в глаза своей Мими. - Брось, ты же знаешь, что Энди даже под дулом пистолета не отдаст свою серую робу. Она дорога ему как память о своем неудачно вкусе, - девушка силится улыбнуться. Улыбка выходит вполне себе искренней. По крайней мере так кажется самой Вики.
Уокер смотрит как ее красивое лицо искажается гримасой боли, и думает о том, что скорбь делает с человеком. Почему помимо того, чтобы калечить душу, она калечит также и внешнюю оболочку. Ей кажется, что она пропускает сквозь себя боль Мими, и та оставляет в ней дыры, сквозь которые толчками выходит кровь. Чтобы хоть что-то сказать, Вики приходится прочистить горло, и голос ее звучит через чур жизнерадостно. Она не поверит.
[indent]- Я уверена у них была на то своя причина, - пентакль на ладони обжигает фантомной болью. Прошло больше месяца с того момента как Абриэль оставил его – напоминание о том, как слабость может обернуться силой. И сейчас Вики должна быть сильной, чтобы позволить быть слабой Мими.  Она берет ту за рук, но дочь Мамона выдергивает ее, стараясь утереть грязные дорожки, оставляемые на ее лице слезами. Вики поднимается на ноги, и не знает куда деть себя. Она готова начать ходить взад и вперед по помещению, но тогда ее метания будут напоминать метания тигра клетке. Мими не должна чувствовать ее страх. Она не заслужила бояться еще и за нее. [float=right][/float]
[indent]- Ты уже слышала, что произошло? - Вики надеется только на то, что никто не успел донести то, что именно она помогла освобождению «Мальчика Из Башни», который на поверку оказался тем, кого большинство меньше всего ожидало увидеть. Какая злая ирония. Ведь почти все до последнего старались отрицать причастность Мальбонте к всему тому, что происходит в школе. Сама Вики в первую очередь не хотела об этом думать. Если бы за искусство самообмана давали награду, Уокер брала бы Гран При, каждый год.   - Мама убила отца Люцифера, - очередной фарс и бред, в который сложно поверить. Ровно как смотреть Титаник на протяжении двух часов, а в конце удивляться почему Джек утонул. Сатана пал от руки смертной женщины. Вики по-прежнему, как ребенок, надеется, что скоро проснется, и все это окажется плодом ее больной фантазии. -  До этого мы с Люцифером, - косвенно помогли разрушить сотни жизней. - мы не смогли бы ничего сделать. Ты веришь, Мими? - да господи боже. Никакие твои слова, Уокер не смогут облегчить ее боль.
[indent]Представь, что у тебя ржавым секатором отрезают руку.
[indent]Представь, что небо падает тебе на плечи, а ты стальными прутьями привинчена к полу и не можешь пошевелиться.
[indent]Представь, что самый страшный из кошмаров, становится явью. Представила? Так вот все э т о – укус комара, по сравнению с предательством близкого.
[indent]-  Пожалуйста, тише,- Вики оглядывается по сторонам. На них обращены десятки глаз. Все знают, что ты сделала. -  Они имеют право принимать свои решения самостоятельно, - как в крышку гроба последний гвоздь. -  Возможно так было правильнее, - сказанное почти шепотом.

Отредактировано Vicky Walker (2020-12-01 17:21:18)

цапля чахла.

[indent]Вики ненавидела прощания. Они всегда напоминали ей металлический оттенок похорон и закрывающуюся крышку гроба. Прощаясь никогда не можешь быть уверен, что ещё раз увидишь человека. Она не могла, да по правде говоря — не хотела, объяснять свои ощущения, но Уокер на химическом уровне не могла смотреть как уходят близкие ей люди, и никогда не говорила «прощай» первой. Сейчас она смотрит на Мими, искренне жалеет, что та не смогла попрощаться, и видит, как так, практически визуально, покрывается тонкой коркой льда - постучи и пойдёт мелкими трещинками. Вики зябко потирает предплечья, пытаясь физическим воздействием стряхнуть с себя муть сосущего беспокойства и чужую раздражительность. Она не ожидала, что подруга начнёт лить слезы по усопшему королю Ада, заламывать руки и вопрошать «на кого он нас покинул», но ведь не смотря ни на что, он был отцом Люцифера. — Никто не просит от тебя скорби. Она хочет добавить, что на земля не принято говорить о покойниках плохо. Но конечно же не добавляет. Никому не интересно как там на земле, Вики. Когда ты наконец привыкнешь, Шепфа?

цапля сохла.

[indent]Это все, что Вики может из себя выдавить, поджимая губы, и вновь возвращаясь в события вчерашней ночи. Перед глазами, словно зажёванная пленка прокатываются кадр за кадром — кровь, боль, безнадежность. Этакая дешевая батальная сцена в малобюджетном боевке. И если бы кто-то спросил у нее, то Уокер лучше бы отдала сердце, чтобы ничего не чувствовать, чем чувствовать это снова и снова.

[indent]Вики, запоздало, думает, что зря она не училась примитивной игре в «сапера» на стареньком папином лэптопе. Возможно тогда она не промахнулась бы, и не сделала бы Мими больно словами. Но стратегия никогда не была ее сильной стороной. Уокер наблюдает как глаза подруги наливаются красным, а ее энергия становится на вкус настолько кислой, что у Вики сводит скулы, и ей иррационально хочется сплюснуть накопившуюся во рту слюну себе под ноги.

[indent]В груди к Мими раздули тлеющие угли, и теперь они разгораясь синем пламенем, рушат каркас ее грудной клетки. Она за секунду преодолевает расстояние между ней и Уокер, та только и успевает, что сделать шаг назад, но это не спасает ее горло от цепких пальцев демоницы, которые стальным кольцом сковывают не давая сделать вдох. Вики знает, что шутить с огнём чревато ожогами, но она привыкла обжигаться. — Пусти,— между глотками воздуха, обжигающего от его нехватки. Вики видит, что на них обращены все взгляды, но ей по правде говоря все равно. — все в порядке, — она вскидывает руку, также останавливая Ангела, которая стремительно несётся в сторону развернувшегося перформанса. Слова ранят намного больнее цепких пальцев. Словами нельзя убить, но можно серьёзно покалечить. В груди Вики поднимается жгучая, вязкая, беспощадная волна протеста. — Ты прекрасно знаешь, что ОН мне не друг, Мими. Больше других знаешь. Из-за него ее убили. Из-за него она должна день за днём переживать свой худший кошмар. — Но ты не имеешь права судить меня, мои поступки и поступки кого бы то ни было!

[indent]Вики сжимает руку на ее запястьях за секунду до того, как Мими отпускает ее. Она словно безвольный котёнок отлетает к стене, стекая по ней лужей. Уокер проклинает себя за слабость. Она пытается уговорить себя, что подруга делает все это не со зла, но внутренний голос, по обыкновению мерзко нашёптывает, что именно так Мими и думает. Вики для неё тоже жалкая, слабая Непризнанная, которая должна как испуганная мышь знать своё место. Должна сжаться в ужасе и не вылезать из пыльного угла. От осознания, взгляда демоницы, от того как сильно горят отпечатки ее пальцев на шее, Вики с злой решительностью встаёт на ноги, уговаривая себя не касаться шеи, обтряхивает испачканные пылью брюки. Поправляет причёску, и только потом переводит взгляд на Мими. — А ты не думала, что иногда лучше быть жалкой, но.. хотя знаешь, ты права. Война — это война. Но наверное лучше не предавать себя, как бы жалко это не выглядело со стороны. Я не жалею о своих словах. Я знаю что у них были причины так поступить, и не буду их осуждать, лишь бы заслужить чьё-то одобрение. Потому что так поступают если любят. Может быть это и жалко. Тебе виднее.[float=left]
[/float]

[indent]Вики гордо вскидывает вверх подбородок и расправляет плечи. — И поверь, я позволила тебе это в первый и последний раз, Мими. Потому что знаю, что тебе больно. Но не смей. Слышишь? Никогда больше не смей показывать на мне силу.

[indent]На самом деле, ей отчетливо слышится, как на гроб ее с Мими дружбы, накидают сверху, комья земли. Она не хочет верить в этом, но знает что конечно же уход Ади и Абриэля намного важнее для дочери Мамона нежели слова Вики. Нежели чем их эфемерная и иррациональная дружба. От этого очень больно. Так больно, что хочется обхватить себя руками и пожалеть. Но сейчас Уокер бюудет ненавидеть себя, если проявит слабость. Она тверда в своем убеждении, и даже страх потерять единственное, по настоящему искреннее к ней существо. И плевать, что она плакала всю ночь. Умение опускать любимых - вот, что правильно. Ее не переубедить в этом.

цапля сдохла.