и из пересохших рек мы с тобой превратились в моря;
[01.12.20]
[аарон х адель]
но твои мысли обо мне
и п о х о ж е,
что мои ‒ про т е б я
из пересохших рек мы с тобой превратились в моря [01.12.20];
Страница: 1
Тема закрыта
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться12020-12-02 18:24:07
Поделиться22020-12-02 20:33:43
это сказка для взрослых!
утро после холостой свистопляски.
Все должно было кончится именно так. В богом забытой, обоссаной подворотне, где по запаху явно кто-то сдох. С кудахтающим над тобой Вишней, который в приступе паники становится больше похожим на нервозную институтку нежели на правую руку главаря банды. - Я так и знал. Я, блять так и знал! Не надо было брать с собой ствол,- ты зажимаешь ладонью окровавленный бок и обессиленно закатываешь глаза. - Надо было не брать с собой тебя. Захлопни уже пасть.
Если ты являешься членом банды, ты априори должен быть готов к разного рода форс мажорам. Например что барыга не захочет добровольно выдавать контакты своего поставщика. Конечно ты должен соблюдать что-то вроде кодекса. Первое правило - никогда не поддавайся панике. Второе - бери с собой того, кому скорее всего на тебя похер, иначе вместо того чтобы вырубить ублюдка, тот будет танцевать вокруг раненого тебя с бубном. Третье - научись наконец делегировать обязанности, что мешало тебе отправить на дело Бурого? - Подгони лучше тачку, и бога ради позвони Адель.
у меня было предчувствие квеста,
и ты вошла в это пространство, как в масло.
***
Если сейчас к твоей голове приставить пистолет и заставить вспомнить, время когда все начиналось, тебе бы пришло на ум только короткое, красное платье, и то как Моринг стонала и раздирала в клочья кожу на твоей спине в самую первую ночь. Тебе бы вспомнилось похмелье на утро, ее крики - когда она увидела, что от ее платья остались лохмотья. Годы спустя ты можешь сказать, что на ней были черные трусики и не было лифчика. Теперь к этим ненужным воспоминаниям также добавилась мышечная память, где конкретно нужно ладонью, чтобы у нее поджались пальцы на ногах; и что под левой лопаткой у нее родинки выстраиваются в созвездие скорпиона.
Бабуленька говорила тебе, что пагубные привычки и женщины не доведут тебя до добра. Отчасти старая карга была права. Сложно избавится оттого то приносит удовольствие. Она например любила все сверхъестественное, а теперь тебе пришлось сжечь ее кости, чтобы не дай бог, она не решила прийти к вам в виде ополоумевшего полтергейста. Как знать, что еще может приключится в городе, который больше похож на косплей версию Американской Истории Ужасов, нежели на провинциальный Плезентвиль.
но ты не думай, будто я жду тебя с детства;
а если честно, то жду. хули, здравствуй!
И вот сейчас ты там где должен быть. Колотишь в дверь своей собственной квартире, потому что твоя прекрасная бывшая супружница, как обычно в силу своего ангельского характера, закрылась на ключ с обратной стороны. Открывается соседняя дверь, и на тебя смотрит добропорядочная соседушка, укачивающая своего вечно орущего в любое время суток, младенца. - Тут нет ничего интересного, леди,- за исключением того, что ты истекаешь кровью и пачкаешь собственный коврик для ног. - Если не перестанете шуметь, я вызову полицию,- ты не переставая барабанить, со скепсисом приподнимаешь бровь. - Передай Шерифу, что приглашение на покер в воскресенье в силе, - потом отворачиваешься и снова остервенело начинаешь колотить. - Адель, черти тебя драли! Открой эту ебанную дверь!
Когда ты начинаешь думать, что пора бы уже выбить ее, и насколько сильно нужно будет приложится чтобы не потерять от болевого шока сознание, ты слышишь как с обратной стороны раздаются тихие шаги. Слышишь как поворачивается ключ в замочной скважине, и приоткрывается дверь. Ровно на цепочку, которая разделяет тебя и шею бывшей Миссис Хилл, ныне снова Мисс Моринг. - Ты хочешь поиграть? Видишь ли, детка, я немного не в форме.
и ты будто вообще не с лестничной клетки
не потому, что иногородние шмотки.
а потому, что такие твари тут редкие.
да че там, редки, не годятся в подметки.
За ней станется захлопнуть дверь, и в то момент когда тебе кажется, что именно так она и поступит, ты вставляешь ногу между дверным косяком. А потом все-таки налегаешь на нее, и срываешь предохранительную цепь. Потом разворачиваешься к соседке, прикладываешь руку к груди, склоняешь голову в шутовском поклоне. - Концерт окончен. Расходимся.
Затем с силой захлопываешь дверь так, что сыпется штукатурка. Все прелести квартир в задрипанных домах, то, что все знают всё о твоей личной жизни. Ты подходишь к барной стойке, которая заменяет вам кухонный стол, и облокачиваешься на нее спиной. Стягиваешь с шипением кожанку, в которой теперь красуется след от ножевого. Смотришь на саму стойку, и находишь глазами то, из-за чего перед глазами все заволакивает белой пеленой ярости. - Ты снова за старое? Бутылка вишневого бурбона наполовину опустошена. Чтож сейчас это даже к лучшему,- зубами откупориваешь пробку, и льешь содержимое себе поверх футболки. Колото-резанную начинаешь жечь. Адель смотрит на тебя со скепсисом. - Может отомрешь, и сделаешь хоть что-нибудь? Моринг скрещивает руки на груди. - А зачем, ты ведь и сам справляешься?
На не обычная майка и кажется твои семейники надетые на манер шорт. Свет уличного фонаря пятнами подсвечивает ее силуэт: откинутые за спину волосы, яркие губы, босые ступни. - Не будь сукой. Ты же знаешь где аптечка,- не верная тактика?
Поделиться32020-12-03 01:37:29
говорят – заживёт, нужно только время
только в эту чушь я никогда не поверю
Факт обо мне номер один – я ненавижу спать одна.
Точнее, просто не могу; каждый раз все тщетные, бесплодные попытки оборачиваются ночным кошмаром или очередной панической атакой. За долгие, долгие годы жизни с расстройством собственной головы я научилась управлять этим. Изучила саму себя, и экспериментальным путём поняла, что мне помогают успокоиться всего лишь две вещи – алкоголь в любых дозах, или кольцо из рук моего мужа. Лучше и то, и другое одновременно. Называть его «бывшим» сложно даже в голове, что уж говорить про жизнь и все наше окружение. Для доброй половины друзей и знакомых я все ещё остаюсь Адель Хилл [и я сама безошибочно откликаюсь на это имя каждый раз, когда слышу]. Я все ещё ношу оба кольца на левой руке, говоря себе, что это лишь дурная привычка, от которой я вот-вот избавлюсь, что это решительным образом ничего не значит – просто они мне нравятся, напоминая о тех немногих светлых моментах моего разрушенного в хлам брака. И естественно, вот уже который день или даже неделю я решительно собираю свои вещи, чтобы наконец-то уехать от него, начав новую жизнь; вот только все мои чемоданы по таинственным и необъяснимым причинам так и остаются пустыми. Иногда мне кажется, что наш развод был не более чем вызовом для нас обоих; неким показателем того, что мы действительно можем это сделать, что никто из нас не трус и не сдал назад под натиском второго. И вот мы оба получили долгожданную свободу, которая странным образом не изменила в наших жизнях практически ни-че-го. Понятия не имею, стоило ли оно того, если бы меня вдруг кто-то об этом спросил.
– Да, сладкий. – хрипло говорю севшим голосом в трубку, когда вижу номер Вишни на экране; слегка прищуриваюсь от яркого света, пытаясь сообразить, который сейчас час. – Ты на часы смотрел? – интересуюсь с легкими нотками раздражения в голосе, разминая затёкшую шею. Вишня суетится; глотая слова каждый раз, когда волнуется, говорит что-то об Аароне, чертовых ублюдках и ножевых ранениях. Я со стоном выпрямляюсь на кресле, где Аарон сто тысяч раз находил меня в те вечера, когда он долго не возвращался домой; я не могла уходить в постель без него, для меня одной там было слишком много места. Вздыхаю, выбрасывая мысли о его широкой спине из головы, и отрезаю, весьма нагло перебивая вишнёвого мальчика: – Вызови ему скорую, пусть проведёт ночь в больнице. Я давно сплю, Вишня. Спокойной ночи вам обоим!
Это ложь, и он прекрасно об этом знает, ещё до того момента, когда я вешаю трубку. Только в тех случаях, когда Аарон проводил профилактическую ночь за решеткой, или уезжал куда-то, я считала минуты до рассвета, до тех пор, пока тяжёлый сон не забирал меня с собой на пару часов. Тогда и только тогда я спала без него. Во всех остальных случаях исключений для меня не существовало.
Факт обо мне номер два – я ненавижу запах, вид и вкус крови. Иронично, что за пять лет брака с Аароном я видела ее в таких количествах, что хватило бы на десять жизней вперёд. И каждый раз, когда я доставала аптечку с привычного места, чтобы вооружиться бинтами и перекисью, я переступала через себя, просто потому что мне не нравилось видеть прекрасное тело Хилла повреждённым; оно определено заслуживало более нежного к себе отношения. Скептически поднимаю брови, наблюдая за телодвижениями ворвавшегося, как ураган, Аарона; судя по виду, он и правда чувствует себя херово, что заставляет шевельнуться в моей груди некий огонёк беспокойства. Но все эти мысли тут же исчезают, словно их никогда и не было, как только он моментально обвиняет меня в том, чего я [как ни странно] не делала. – Пошёл ты, Хилл, – тут же огрызаюсь, вновь закатываю глаза, с болью в сердце наблюдая за тем, как он беззастенчиво выливает мой любимый бурбон на свою некогда белую футболку. Раньше я бы тут же ввязалась в драку, приняв его провокацию, начиная доказывать, что за сегодня не выпила ни капли; а сейчас не вижу ни малейшего повода начинать этот разговор вновь. Ему ведь плевать на меня, так почему я должна оправдываться?! Мы больше не женаты; даже окружной суд Сентфора теперь не имеет никаких прав на вмешательство в нашу частную жизнь.
Медный привкус крови медленно оседает на моем языке, вызывая подкатившую к горлу тошноту; ещё раз закатив глаза в ответ на его последнюю реплику, я молча разворачиваюсь, удаляясь в ванную на поиски своей дежурной аптечки. Хилл никогда в жизни не притрагивался к ней, самоуверенно считая, что шрамы мужчину только украшают; но тем не менее, почему-то без единого слова сносил всю медицинскую помощь, которую я каждый раз ему оказывала. Хотелось бы думать, что ему была приятна моя забота, но за пять лет такие идиотские мысли перестали посещать мою голову. Возвращаюсь в полумрак гостиной, тут же погружаясь в вязкий запах крови, которая разливалась на его футболке все более и более ярким пятном. – Осторожнее, подними руки. – привычно командую, стараясь не слишком задевать его, когда стягиваю ненужную ткань через голову, отбрасывая испачканную футболку на пол. – Твою мать, Аарон! – мои зрачки расширяются при виде довольно глубокого ножевого ранения, которое мой не самый умный бывший муж наивно пытался вылечить бурбоном. – Тебе надо в больницу, – прикусываю нижнюю губу в неподдельном волнении, поднимая свои глаза к его темным зрачкам.[float=left]
[/float] – По-твоему, это смешно или похоже на шутку?! У тебя же дыра в боку! – боже, каждый раз ведёт себя, как ребёнок, делая вид, что бессмертен или неуязвим, как будто у него здоровье супермена или гребаного Тони Старка. Я смачиваю бинты в растворе перекиси, и без предупреждения прикасаюсь влажной тканью к кровавой ране, ощущая, как тело Аарона тут же дёргается от боли под моими руками. – Тише, все хорошо. – на мой взгляд – не слишком, и мы оба прекрасно это понимаем. Его кожа такая горячая, что я машинально протягиваю руку, чтобы легко коснуться его лба, проверив температуру. На долю секунды наши взгляды пересекаются, и я вздрагиваю, не желая, чтобы он вновь читал меня, как открытую книгу. Опускаю глаза, возвращаясь к своему привычному занятию, заменяя одни окровавленные бинты другими в попытках как можно скорее остановить кровь.
– Что случилось на этот раз?.. – спрашиваю как можно более будничным и безразличным тоном, легко указывая подбородком на его бок. Мои пальцы, сжимающие бинты, на секунду соскальзывают к обнажённому участку его кожи на бедре. Я делаю вид, что все в полном порядке, под моим полным контролем, и тут же отдёргиваю ладонь. Напускаю на себя сосредоточенный и крайне независимый облик, пока роюсь в аптечке в поисках антисептика, который должен предупредить заражение крови.
Ведь факт обо мне номер три – я умею просто блистательно притворяться безразличной.
Поделиться42020-12-03 15:32:04
забавно, правда: женщины, которые рядом, — о них ты не думаешь.
зато ты не можешь забыть тех женщин, которых ты потерял или которых еще не имел.
- Она сказала, чтобы мы ехали быстрее,- когда Вишня врет тебе, он никогда не смотрит прямо в глаза. Куда угодно: на приборную панель, в окно [где с бешенной скоростью проносятся уже погасшие в такое время витрины], в космос/бесконечность/глубь себя. Но никогда не тебе в глаза. - Хорош пиздеть. Она сказала, чтобы ты вез меня в больничку,- чего-то такого ты и ожидал. Это не важно. Самое главное ты понял. Она дома, опять не спит, и вероятно не накачавшаяся бухлом и антидепрессантами под завязку. В любой другой ситуации банально бы не ответила на звонок. - Едь медленнее, иначе я облюю твои бабские, плюшевые сиденья,- от потери крови тебя на самом деле начинает подташнивать. Футболка от испарины и крови липнет к телу, перед глазами начинают плясать мушки – верный признак скоро обморока. Ты достаешь из бардачка тонкий шприц, и не отнимая руки колешь лидокаин прямо в вздутую вену на замурзанной кровью кисти. Завтра будет синяк, правда о красоте ты думаешь в последнюю очередь.
***
У каждого в голове свои тараканы. Не нужно быть опытным мозгоправом для того чтобы понимать это, ровно, как и не нужно спускать сотни тысяч баксов, как это делает Адель. Живность же в голове Моринг живет отдельной жизнью. Они строят в ее прекрасной головке замки со своей инфраструктурой, и тебе даже при всем желании никогда не понять ее мотивацию на совершение того или иного действия. В первую очередь почему она до сих пор живет с тобой под одной крышей, если каждым мускулом, жестом, даже кончиками волос показывает насколько ей опостылело твое общество. Уж явно не из-за жилплощади и денег. - Хочешь сказать, что ты не надралась в субботний вечер? Наверное завтра будет второе пришествие, не иначе,- эти слова ты нарочно повысив тон, ножом швыряешь ей в спину. Отчего-то ее беззащитный вид, иногда вызывает в тебе садистское желание сделать как можно больнее. Удовольствие сродни ткнуть палкой в мягкое и беззащитное брюшко букашке, чтобы она корчилась от боли. Правда следом сразу приходит желание вмазать себе по роже. Может быть Адель была права, и ему тоже нужно походить к психологу.
Пахнет кровью, вишневым алкоголем и Моринг. У нее особый запах, который ты можешь вычленить из сотен других, даже если ее нет в помещении довольно долго. Она привычно морщится, смотря на рваную рану; на то как ее края расходятся в сторону обнажая мясо. Обезболивающее действует что надо, и ты почти не чувствуешь, как ее пальцы отдирают от нее уже прилипшую ткань. - Не шуми, - когда она подходит вплотную, ее рыжая макушка как раз касается твоего носа, и ты шумно, по собачьи втягиваешь воздух. - Меня явно не заштопают лучше тебя. Тебе же важно, чтобы на мне не осталось следов,- ты снова берешь в руки бутылку, и выливаешь остатки терпкого пойла в себя. Пищевод обжигает. - Как ты пьешь эту дрянь?
От алкоголя и лидо тебя развозит. Но это даже к лучшему, возможно именно так ты не будешь дергаться и мешать Адель делать свое дело. Пытаешься сосредоточиться на ее руках. В который раз удивляешься зачем она прячет их под перчатками. Ожоги делают их удивительно нежными. Первое время она как бешеная кошка шипела когда ты целовал их, но на самом деле новая кожа удивительно чувствительна к прикосновениям.
Не сразу понимаешь, что она задала вопрос. - Вишня в очередной раз решил, что бессмертный и начал размахивать стволом. Возле школы завелся какой-то залетный барыга, который набрался наглости подумав, что можно толкать дурь школоте,- не смотря на слухи которые ходят о банде, все знают как ты относишься к торговле с малолетками. Никто в здравом уме не решится проверять, что станет если кто-то нарушит твой негласный запрет. - Пацанчик запаниковал; Вишня шмальнул, ну и вот,- указываешь ей на свой бок. Чувствуешь как поднимается жар. Адель тоже не умеет тебе врать. Хотя всегда очень сильно старается. Ловишь ее за подбородок, не обращая внимание на то, что пачкаешь его своей же кровью. - Опять ждала меня в кресле? Сразу же отпускаешь ее, смотришь как она вставляет в иглу для зашивания тонкую нить. Думать о том, почему она ни разу не отказала тебе в помощи сейчас не хочется.
- Когда-нибудь я не успею, и на самом деле сдохну. Надеюсь не у тебя на руках. Она не переживет еще одну смерть.
Отредактировано Aaron Hill (2020-12-03 15:54:18)
Поделиться52020-12-11 19:36:23
все твои слова — о р у ж и е
чью любовь ты всё время заслуживаешь?..
Каждый раз, когда я все-таки беру себя в руки и ложусь спать с кристально-чистой головой, наутро дико жалею об этом. Проблема в том, что моих денег достаточно для обоих вариантов ‒ и для того, чтобы утонуть в самом дорогом высокоградусном и антидепрессантах, и для того, чтобы лечь в фешенебельную клинику подальше отсюда, чтобы раз и навсегда очистить мою кровь от токсинов, а мозги ‒ от желания срастись с бокалом вина или чего-нибудь покрепче. Но на самом деле я понятия не имею, чего мне хочется больше. В какие-то дни моя жизнь настолько спокойна, что я даже немного довольна ей, принимая себя со всеми своими изъянами; но большую часть времени мои мысли заняты самобичеванием и страхом, и у меня не получается остановить этот поток самостоятельно. Я управляю своей зависимостью или она мною? За все эти годы я так и не нашла ответа на этот вопрос, так что перестала даже пытаться, действуя по ситуации. Сегодня, например, я искренне собиралась ограничиться лишь чашкой успокаивающего чая; не потому, что хотела доказать что-то себе или Аарону, а потому что день выдался достаточно спокойным.
Ровно до тех пор, пока Хилл не ввалился домой в компании своих любимых обвинений, приправленных щедрой толикой желчи.
В моей душе поднимается неконтролируемое желание зашить не дыру на боку Аарона, а его рот, чтобы наверняка больше не услышать ни одного ценного замечания, не относящегося к действительности. Скольжу по его скулам презрительным взглядом, глотая комментарий о том, что дрянь из них двоих вовсе не бурбон; не хочу опускаться до его уровня, хотя прекрасно знаю, что все равно рано или поздно не выдержу. ‒ Сегодня ‒ никак, если тебя вдруг это волнует, ‒ сухо отрезаю, не желая перехватывать его постепенно мутнеющий взгляд. Аарон, сотканный из тысячи пороков, но при этом не забывающий чуть ли не ежедневно порицать меня за алкоголизм, каждый раз вызывает у меня то ли улыбку, то ли раздражение; иногда мне кажется, что на самом деле он всерьез переживает, будто я согласилась выйти за него только под воздействием чего-то горячительного. К сожалению, это было неправдой; иначе бы меня уже давным-давно здесь не было.
Откладываю в сторону ватные тампоны, пропитанные антисептиком, мысленно уговаривая себя на самое неприятное ‒ зашивание раны. Это вечное неопределенное желание то сделать ему как можно больнее, то наоборот, поскорее помочь, сводит меня с ума. Он никогда не был святым, а в списке идеальных мужей не занял бы даже последнюю строчку; но откуда-то я чертовски точно знаю, что на моем месте он поступил бы точно так же, как я сейчас, путаясь пальцами в тонкой нити для зашивания. Делаю несколько коротких вдохов и выдохов, прежде чем ввести иглу под его кожу, и стараюсь отвлекаться на его мерный тон голоса. В какой-то момент мои пальцы соскальзывают из-за крови, и я царапаю его кожу; улавливаю тихий вздох боли и свожу брови на переносице. ‒ Так какого черта ты вообще пошел туда сам? ‒ мой голос звучит в высшей степени обвиняюще; мы проходили этот разговор примерно сто тысяч раз, и каждый раз получали одинаковый итог. ‒ Если ты продолжишь подставляться даже по таким мелочам, до своей следующей свадьбы явно не доживешь. А мне не идет черный, и я не собираюсь сочинять речи для твоей прощальной процессии. Неужели так сложно это понять?! ‒ я поднимаю на него сверкающие яростью глаза; на самом деле я говорю не о черном и даже не о прощальной речи, и он прекрасно это понимает. Я так сильно и так часто хотела уйти от него, что теперь совершенно не представляю своей жизни_без. По отдельности. И одно дело, если он действительно рано или поздно найдет себе кого-то, и наши пути окончательно разойдутся, и совсем другое ‒ если одна из пулей или ножевых ранений попадет в цель. Иногда мне казалось, что он сам хотел этого, иных причин бесконечно подставляться я просто не находила. Я могла бы предложить ему десяток более приятных способов самоубийства, если бы он вдруг этого захотел.
Заканчиваю сшивать края раны, невольно вздрагивая, когда его пальцы вдруг берут меня за подбородок. Привкус его металлической крови оседает на языке; я упрямо дергаюсь, чтобы выбраться, но его прямой вопрос заставляет меня оставить свои попытки и усмехнуться. Аарон всегда остается Аароном, даже с дырой в боку и перепачканными в крови руками. ‒ Ты такой самоуверенный. ‒ улыбаюсь краешком губ, потому что его замечание о том, что я ждала его, правда меня веселит, и мне хочется поддеть его в ответ. ‒ Не думал о том, что я просто не хочу спать с тобой в одной постели? ‒ скольжу по нему насмешливым взглядом, не выдающим ничего лишнего; брось, Аарон, тебе все равно не переиграть меня в этой игре. Бесполезно пытаться вывести меня на что-то, о чем я сама не захочу тебе рассказать, ты ведь прекрасно об этом знаешь. [float=right]
[/float]Проходит несколько секунд, которые кажутся мне вечностью; я не свожу с него глаз, вглядываясь в собственное яркое отражение в его зрачках. Как будто я навсегда впечаталась в его сетчатку, даже когда он не смотрит на меня. ‒ О, я надеюсь передать эту честь твоей следующей жене, ‒ с нескрываемым сарказмом реагирую на слова, которые на самом деле больно царапают меня внутри. Я не хочу даже думать об этом; ни о смертях, ни о вторых женах, на самом-то деле. ‒ Пусть разбирается с твоей чокнутой жизнью, а с меня достаточно. ‒ сверкаю глазами, в глубине которых скользит грусть, но, в противовес собственным словам, вновь прикасаюсь к его щеке тыльной стороной своей ладони, которая не испачкана в крови. ‒ У тебя поднимается температура. ‒ тихо выдыхаю, а потом, помедлив секунду, тянусь вперед, чтобы прикоснуться губами к его лбу. Замираю так на несколько мгновений, позволяя жару его тела перекинуться на мою кожу. Чертово волнение за его жизнь вырывается из моего рта толчками вместе с дыханием; и я прекрасно понимаю, что теперь уже точно не сомкну глаз этой ночью до самого утра.
Отредактировано Adele Moring (2020-12-11 19:41:52)
Поделиться62020-12-22 11:06:21
небо залито акварелью
солнце капает на глаза
к черту все, возвращайся, Элли,
возвращайся домой, в Канзас
[indent]Совершенно у каждого человека есть свои скелеты в шкафу. Но почему-то этот совершенно каждый считает, что именно его скелет уникален. Это как с ребенком: ты холишь его, лелеешь, точно уверен, что он получит награду «Самый Лучший» в любой номинации. Сколько тебе не приходилось сталкиваться с чужими секретами, ты каждый раз удивлялся насколько сильно люди возводят их в абсолют. Отдать честь Адель, та никогда не показывала на людях свое состояние. Ее внутренний бардак, который заполонил каждую клеточку ее прекрасного тела. Который отравил всю ее жизнь и продолжает травить психику ночь за ночью, не вырывается при общественности. Единицы знают, что творится с ней. Тебе нравится думать, что именно ты понимаешь, что с ней происходит. Как нравится думать, в чем ты конечно никогда не признаешься, о том, что она до сих пор так и не ушла, только из-за того, что именно ты, уже долгое время, являешься для нее универсальным плацебо от бессонницы. И хотя ее чемодан вместе с вещами и всеми скелетами периодически появляется возле входной двери, как красная тряпка, оставленная для одного конкретного быка, ты уверен в двух вещах: она не сможет сделать единственный шаг отделяющий ее от выхода; потому что ты ей не позволишь этого сделать.
[indent]- Брось, можешь рассказать папочке, я не буду тебя судить. По крайней мере сегодня я не в настроении для длинных проповедей, и прошу воздержаться тебя от них, - проговариваешь заранее, видя, как она уже приоткрывает свой прекрасный рот.
[indent]- Потому что не мог иначе? Ее вопрос больше риторический. Она прекрасно знает, что ты не можешь оставить Вишню и его идиотские, лишенные всякой логики и здравого смысла затеи. Потому что он прикрывал ни раз твою спину, и ты платишь ему той же монетой. Так принято в семье. Не отказываться от паршивой овцы, даже если она постоянно косячит. – Второй свадьбы? Нет уж, увольте. Я и после первой уже наполовину седой, а это у меня еще не было тещи. Так что не волнуйся, твое место всегда будет вакантно в моем сердце, любимая. Последнее сказано таким голосом, что ты буквально видишь, как волоски на ее предплечьях встают дыбом, и мурашки бегут по нежной, испещренной ожогами, коже.
Тебе нравится дразнить ее. Нравится ваша бесконечная игра в завлекалочки. Именно поэтому ты готов набить морду любому, кто посмеет высказаться о ваших с ней отношениях. Именно поэтому драконы вообще не распространяются о твоей личной жизни. Шутить может только Вишня, и-то не пересекая тонкую грань. – Не хочешь, - обхватываешь ее левой рукой попреке спины, притягивая за талию ближе к себе, заставляешь подняться на цыпочки. Она не отстраняется. В твоей голове щелкает предохранитель. Большим пальцем гладишь ее по изгибу талии, приподнимая тонкую, пижамную майку, касаешься кожи. Пока почти не ощутимо, но чувствуешь, как по твоему напряженному телу прокатывается горячая волна. Она прикасается губами к твоему лбу, считывая кожей к коже температуру. С твоих губ срывается тихий рык – толи предупреждающий, толи побуждающий к другим, более смелым действиям. В голове каша из обрывочных желаний и ее ядовитых слов.
[indent]- Ты же знаешь о чем я, - почти неслышно в ответ. Когда она пытается отстраниться, предупреждающе сжимаешь ее бок, не позволяя рыпнуться в ответ. – Если… когда я сдохну, ты останешься единственной, кто сможет справиться со всем этим дерьмом. Ты же знаешь, что я тебе доверяю.
[indent]Полумрак. Жар. Обезболивающее и бренди делает тебя чуть более откровенным чем обычно. На утро она по обыкновению тактично сделает вид, что ничего не произошло, но в нужный момент она воспользуется знаниями. Ты уверен. Также уверен в том, что весь тот словесный понос, который льется из нее как из рога изобилия, не стоит и гроша, и за ним стоит лишь одно – я беспокоюсь за тебя и ненавижу в равной степени, Аарон Хилл. [float=left]
[indent]- Да, я весь горю. Пора в кроватку, ты не думаешь? - и до того, как она успевает что-то сказать, ты перекидываешь свою руку на ее плечо, другой берешь недопитую бутылку, и уверенно идешь в сторону спальни, почти силком таща ее за собой. Конечно если бы она серьезно сопротивлялась, ты бы сразу ее отпустил. Когда доходишь до спальни, снимаешь с себя окровавленную футболку, шипишь, когда она задевает нашлепку на боку. Потом стягиваешь джинсы, швыряя их в дальний угол. Потом ложишься на разворошенную постель, упираясь пустым взглядом в потолок. – Ложись рядом, - отпиваешь из бутылки уже не чувствуя вкус. Слышишь, как она открывает окно. Комната заполняет свежим, морозным воздухом. – Я не женюсь хотя бы потому, что никто не найдет общий язык с моими демонами лучше, чем ты. Ты прекрасно знаешь об этом, Моринг. Знаешь и пользуешься, - приподнимаешься на локтях, смотря как она по-прежнему стоит на расстоянии вытянутой руки. И ты ловишь ее. – Попалась.
покорив Изумрудный город,
и, прикрыв за собою дверь,
утоляли душевный голод
леди Элли и дикий зверь.
Поделиться72020-12-24 18:26:29
Если бы я знала, что ножевые ранения сделают мистера Хилла настолько разговорчивым и сентиментальным, я бы без зазрения совести наносила ему колото-резаные раны едва ли не каждый день. Все равно на нем все заживало с рекордной скоростью, как будто регенерация и одновременно умение попадать во все самые опасные ситуации в этом городе были его тайной сверхспособностью. Моей было умение слушать и слышать; я пила столько антидепрессантов и алкоголя для того, чтобы забыть, но вместо этого совершенно отчетливо помнила каждую мелочь; особенно в тех вопросах, что касались его. Если поднапрячься, я могла бы процитировать текст наших давних свадебных клятв, впрочем, можно сказать, что на этом все любовные признания с его стороны можно было бы считать завершенными. Мне понадобилось очень много времени и даже один развод, для того, чтобы понять ‒ свою привязанность он скорее выражает действиями, чем высокопарными комплиментами о том, как я сегодня прекрасна. Аарон был честным от начала и до конца; кого-то его прямолинейность могла злить или раздражать, но со временем я привыкла к этому, и даже начала находить свои плюсы в том, что из нас двоих хорошо лгать получалось только у меня.
Его слова о доверии согревают меня почти также сильно, как обжигающий желудок алкоголь; не то чтобы я когда-то в этом сомневалась, однако сейчас он говорил так просто, что это невольно подкупало. Я чуть отстраняюсь от его лица, перехватывая расфокусированный и расслабленный от обезболивающих взгляд; не думаю, что я на самом деле заслужила его доверие. Он наверняка был уверен в том, что знал меня вдоль и поперек; я бы сказала, что знал лишь немного лучше, чем остальные. Я и сама не доверяла себе. Если бы он только знал, какие мысли иногда посещают мою голову в особенно депрессивные периоды моей жизни, наверняка побоялся бы спокойно поворачиваться ко мне обнаженной спиной в постели. В первые годы совместной жизни с ним меня мучал почти физически_болезненный страх; я боялась однажды проснуться и увидеть, что проиграла очередную битву за здравомыслие, перерезав его горло потому, что очередные голоса в голове попросили меня сделать это. Меня тянуло к нему также сильно, как я сама отталкивала его от себя, в первую очередь, думая о его жизни и безопасности. Быть со мной ‒ равнозначно тому, чтобы осознанно и по доброй воле засунуть голову в гнездо со змеями, или же положить в карман бомбу, у которой вот-вот закончится обратный отсчет. Никогда не знаешь, сколько тебе еще осталось, да? Впрочем, Аарон всегда был смелым и безумным одновременно; наверное, именно поэтому он когда-то и выбрал самую сложную задачку со звездочкой в моем лице.
Я успеваю лишь бросить на него лишь один возмущенный взгляд, прежде, чем он утаскивает меня за собой к дверям спальни; кое-как выбравшись из-под его железной руки, которая явно не хотела покидать мое плечо, я отряхиваю свою футболку с таким царственным видом, будто меня только что пригласили на прием к английской королеве, и я проверяю, достаточно ли роскошно выглядит мое платье. Комната слишком быстро наполняется ненавистным мной медным привкусом крови, и я поспешно открываю окно, позволяя морозному воздуху с улицы забраться мне под одежду. С некоторых пор холод нравился мне больше, чем обжигающее ощущение огня; если только этим огнем не была раскаленная кожа Аарона. Смотрю на него сверху вниз, надеясь, что он не заметит мою почти_нежную улыбку в полумраке; чувство страха за него понемногу, толчками покидало мое тело, но для того чтобы окончательно расслабиться и уснуть мне явно не хватило бы и пары тех бутылок, что он только что опустошил. ‒ Эй, это был мой любимый бурбон! ‒ протестующе восклицаю, наблюдая за тем, как последние капли исчезают из бутылки, ‒ ты ведь явно не купишь мне пару таких новых, да? ‒ скептически поднимаю бровь, и теряю бдительность ровно на секунду.
Этого хватает только что находившемуся на пороге смерти Хиллу для того, чтобы слишком резко для человека с дырой в боку схватить меня в кольцо своих рук, и уронить на кровать. ‒ Аарон, что ты делаешь?! ‒ восклицаю скорее с притворным, чем настоящим возмущением, стараясь даже случайно не задеть его только что зашитую рану локтем. ‒ Если шов разойдется, ты будешь сам его зашивать. ‒ впрочем, не думаю, что его хоть как-то волнуют мои угрозы, слишком уж довольным и одновременно расслабленным он выглядит. Столкновение холодного воздуха в комнате и горячей кожи его тела в непосредственной близости от моего вызывает волну мурашек у меня на позвоночнике; и я совершенно машинальным и привычным жестом устраиваюсь у него на плече, позволяя его рукам обвивать мою талию. Ощущение полнейшей безопасности, и того, что пока я здесь, рядом с ним, со мной никогда и ничего не случится, разливается по каждой клеточке моего тела; но я тяжело вздыхаю, все еще обдумывая его последние слова.
[float=right]
[/float]‒ На самом деле это все ложь, ты ведь знаешь. ‒ приподнимаю голову, стараясь найти глазами его лицо в полумраке. Беру паузу на то, чтобы подобрать нужные слова, а потом довольно безжалостно продолжаю, ‒ На самом деле мы давно разведены, и нас ничего не связывает. Мы оба здесь только потому, что не умеем справляться и жить по отдельности. ‒ мне почти хочется, чтобы он поспорил со мной, чтобы сказал, что я в очередной раз несу какой-то бред, но сейчас я и сама не смогла бы сказать, кого из нас двоих пытаюсь убедить своими словами ‒ себя или его. Печальная улыбка трогает уголки моих губ, и я нежно провожу пальцами по его щеке, как будто только что и не говорила самых болезненных слов, которые только могли родиться в моей голове. ‒ В тебе говорит обезболивающее и алкоголь. На самом деле я чертовски достала тебя, Аарон, надеюсь, с этим ты спорить не станешь. ‒ усмехаюсь, притягивая его ближе к себе, и тяжело вздыхаю, на минуту прикрывая глаза. ‒ Тебе нужно отдохнуть. Я буду здесь, обещаю. ‒ переплетаю свои пальцы с его, давая понять, что точно никуда не уйду.
По крайней мере ‒ не сегодня.
Поделиться82021-01-08 14:03:17
Что вы подразумеваете под любовью? Сопливые свидания под луной? Букеты из роз на каждую годовщину свадьбы, первого поцелуя/совокупления? Что вы подразумеваете под безусловной любовью? Любовь к матери, ребенку, собаке, картошечке по деревенски из Мака? Почему-то люди очень любят бросать слова на ветер, не неся в них никакой смысловой нагрузки. Большинство мужчин раскидываются этими словами чтобы залезть в трусики какой-нибудь впечатлительной барышни. Женщины готовы клясться в любви любому мудаку, тем самым подтверждая свои неврозы. Ты Аарон Хилл почти не разу не говорил эти заветных три слова, не потому что считаешь, что это выше твоей мужественности, и не потому, что ни разу не испытывал таких чувств. Просто говоря их слишком часто мы обесцениваем само понятие любви. Тебе сложно представить что творится в голове Моринг. Возможно не получаю вербально подтверждения в ней что-то медленно истончалось пока окончательно не оборвалось? Но тянуть клещами она ни разу не принималась, даже когда была в отчаянии.
Смотря на Адель ты никак не можешь взять в толк, что он испытываешь к Моринг. Наверное, тогда, когда вы вместе, по старому обычаю обмотав руки холщовой веревкой, стояли на выездной церемонии, произносили свои клятвы, ты мог бы точно сказать, что испытывал к ней абсолютную любовь. Жаль, что это чувство не продлилось долго, и большую часть времени в тебе кипит коктейль из ненависти, страсти и парадоксального желания защитить. – У тебя есть доступ к моей кредитке, или собираешься делать вид, что не ты имеешь по ней клубную карту винного магазина?
Я не клянусь вечно быть твоим. Я не клянусь любить тебя вечно.
Я не клянусь умереть с тобой в один день, но клянусь что разлучить нас сможет только смерть. Уверен моя придет первой, а тебе очень идет черное.
Я клянусь что мое плечо всегда будет рядом, когда оно понадобиться тебе.
Моя рука всегда будет держать тебя.
Адель любит сочинять и додумывать за тебя. Также она любит заниматься самообманом, потому что он помогает словно куколке укутаться в кокон из иллюзорной безопасности. Она говорит о том, что вы разведены. Вас ничего не связывает кроме одной жилплощади, что они просто не выживут друг без друга. Бред приправленный острым соусом. Но ты молчишь Потому что нет смысла спорить. Она все равно не уйдет, а даже если и сможет в один прекрасный день шагнуть за порог, тебе придется вернуть ее силой. Так случилось что ее бракованный кусочек пазла идеально сошелся с твоим. – Тебе когда-нибудь надоест со мной пререкаться или скорее ад замерзнет?
Когда Ба узнала, что ты решил окольцеваться, да и еще в суженные выбрал себе дочку Морингов, первой ее реакцией было весьма удачное имитирование микроинсульта. Даже врачи не сразу поняли, что миссис Хилл очень удачный симулянт. Позже та даже нашла с ней общий язык, который во основном конечно же строился на технике проклевывания мозгов отдельно взятому тебе. Адель вообще каким-то совершенно парадоксальным образом может вызывать одновременно жгучую ненависть и ярую любовь.
- Знаешь, когда-то я думал, что все эти сказки про "долго и счастливо" полнейший бред. Я и сейчас так думаю, поверь. Потому что долго априори не может быть счастливо, и рано лили поздно человек рядом приедается, как одна и та же марка сигарет. Предсказуемо. Пресно. Скучно и не ин-те-ре-сно,- слова хриплыми толчками выливаются из твоего горла, словно рвота. В чем-то Моринг права, и ты действительно сейчас под воздействием алкоголя говоришь то, что не сказал ты ни одной живой душе при свете дня. Ты же не Вишня, словесный понос которого можно контролировать только подзатыльником. - Но ты побила все мыслимые и не мыслимые рекорды. Каждый раз когда я думаю, что знаю тебя как облупленную, ты выкидываешь какой-нибудь новый фортель. Не удивлюсь, что скоро ты заявишься и скажешь, что умеешь вызывать демона, и он решит все наши проблемы. Как бы мне не хотелось это признавать, но ты самая постоянная переменная, в моей ебанутой жизни. И ты права, иногда ты умудряешься выводить меня из себя одним своим внешним видом. Скажи мне вот что, если бы мы тогда не сошлись? Где бы сейчас был я?
Ты устраиваешься поудобнее, притягивая ее за талию к себе. На контрасте с твоим температурным от внутреннего воспаления тела, Адель словно один большой, целый кусок льда. - Со всеми твоими лощеными придурками, которые вились за тобой тогда, тебе бы не было так весело, да? Ухмылка касается твоих губ, но не доходит до глаз. Весело. Опасно. Больно. Волнующе. С Т Р А Ш Н О.
Отредактировано Aaron Hill (2021-01-08 14:05:24)
Поделиться92021-01-11 17:00:15
,, there's too much broke to feel this
I love you, I love you
and all of your pieces
x x x
Неожиданным для самой себя образом моя злость на него, и недавнее желание захлопнуть дверь прямо перед его носом, только бы не решать очередные проблемы_в очередной раз, растворяются так поспешно, словно их никогда и не было. Я не успеваю даже взять под контроль тот самый переломный момент, когда из плюющейся ядом змеи (мое обычное состояние) превращаюсь в совершенно нормальную Адель, которая прикусывает губу, чтобы в голос не расхохотаться над очередной шуткой мистера Хилла (мое обычное состояние номер два, о котором знает только он). Он никогда не был мужчиной моей мечты; наверное, соответствовал разве что паре пунктов из ста двадцати пяти, которые были в моей голове в шестнадцать лет. Тогда мне казалось, что не родился еще тот, с кем я смогу связать свою жизнь раз и навсегда. В такие моменты Люк мерзко хихикал, добавляя, что этот несчастный не родится никогда, и просил отца зарабатывать еще больше денег ‒ в ином случае, по его мнению, со мной вряд ли бы кто-то связался по собственной воле. Меня до дрожи в руках бесило то, что скорее всего, мой брат был прав; по моему мнению, лучше бы мне было оставаться одной, чем брать фамилию какого-то придурка, что первым изъявит желание жениться на мне.
В моем согласии для Аарона в самом начале наших отношений было сорок процентов любви, и примерно шестьдесят процентов расчета. Дело было не в деньгах или том, что он ужасно нравился моим родителям (мертвым к тому времени, так что упс, отцовское благословение я так и не получила), а в том, что я почему-то поверила в него. Тогда мне хотелось наказать саму себя, связавшись с самым не похожим на себя, самым неподходящим мне человеком в мире, который никогда не являлся основой моего круга общения. Но я поверила ему; ощутила с помощью пресловутого шестого чувства, что могу довериться, без опасения повернуться к нему спиной, зная, что он в любом случае поддержит меня. Единственным, кто всегда верил каждому моему слову, даже если они звучали как полный бред сумасшедшей, был Аарон; единственным, кому я могла позвонить в любое время дня и ночи, был Аарон; единственный, кто обладал самым железным терпением во Вселенной, которое помогало ему не свихнуться рядом со мной окончательно, снова был Аарон. Ответом на все вопросы всегда был только он.
Со временем эта стабильность даже перестала меня пугать.
‒ Я вышла за тебя замуж только затем, чтобы пререкаться с тобой официально. Не было никакой другой причины, поверь мне. ‒ произношу это само собой разумеющимся тоном, несмотря на то, что на лице вновь появляется эта дурацкая улыбка, с которой я внимательно слушаю его длинный монолог, невольно впитывая и запоминая каждое слово. По затылку пробегает мороз, и мои холодные руки становятся еще более ледяными, когда он упоминает о демонах, так легко, так небрежно, будто на самом деле не веря в то, о чем говорит. Медленно сглатываю образовавшийся комок в горле. Возможно, сейчас идеальный момент для того, чтобы рассказать ему о том, почему в том пожаре выжила только я. Возможно, завтра утром он уже не вспомнит об этом, а я избавлюсь от очередной тайны, что незримым образом стоит между нами. Но я не хочу. Не хочу портить этот странный, но вместе с тем очень сближающий момент одной из историй своего прошлого, больше похожей на сценарий для фантастического триллера. ‒ Демонов не существует, о чем ты вообще говоришь? А вот ответ на вопрос, где бы был ты, мы уже получили, ‒ красноречиво смотрю на его свежее ножевое ранение, одновременно пробегаясь взглядом по всем остальным шрамам на его плечах. ‒ Лежал бы рядом с миссис Хилл, упокой Господь ее душу. ‒ качаю головой, тут же взрываясь искрами смеха, когда Аарон вдруг вспоминает про моих бывших.
[float=right]
[/float]‒ Ты только что назвал сына мэра Сентфора лощеным придурком, или мне показалось? ‒ смеюсь в его поцарапанную ключицу, пытаясь представить себе ту жизнь, которая могла бы у меня быть. Наверняка мои родители хотели для меня чего-то подобного ‒ парочка домов по всему миру, внушительный банковский счет, череда светских благотворительных приемов и бесконечных измен моего благоверного, на которые я, естественно, закрывала бы глаза. При одной мысли об этом сейчас мое тело сводит судорога уныния, и я не могу не признать, что вытащила счастливый билет, когда пять лет назад вышла замуж за Аарона едва ли не назло самой себе. Вдруг понимаю, что мой нос оказывается едва ли не в паре сантиметров от кончика его носа, и замираю, вглядываясь в его зрачки без малейшего желания отодвинуться хотя бы на дюйм назад. Я всегда любила разговаривать с ним; особенно когда для этого хватало лишь пары взглядов, и не нужно было использовать никакие лишние слова.
В какой-то момент его ответный взгляд на моем лице становится слишком тяжелым; не отдавая себе отчет в своих действиях, повинуясь лишь мимолетному желанию и инстинктам, я закрываю глаза, сокращая расстояние между нашими лицами до минимума. Мои губы находят его наощупь, и я мягко целую его, улавливая привкус вишневого алкоголя на кончике его языка. Пальцы, лежащие на шее, улавливают участившийся пульс, и я всем телом ощущаю, как нездоровый жар его кожи пожирает мое тело, заставляя гореть в невидимом пламени. Единственный огонь, к которому я могу и хочу приближаться. Спустя одно мучительно-короткое мгновение обхватываю его лицо руками, осторожно прерывая поцелуй, и коротко усмехаюсь краем чуть распухших губ. ‒ Спокойной ночи, мистер Хилл. Надеюсь, кошмары сегодня не станут вас мучить. ‒ в последний раз провожу кончиком ногтя по пересохшей коже его губ, и закрываю глаза, позволяя всему телу расслабиться в его присутствии.
Тема закрыта
Страница: 1
