Вторая чашка самого знаменитого успокаивающего чая на небесах дрожит в моих руках, пока я судорожно пытаюсь заставить себя собраться. До сих пор не верю в то, что происходящее вокруг − реальность, а не плод самых болезненных фантазий какого-то безумца. Все мы слышали о первой войне на парах по истории, и даже для нас, бессмертных созданий, она была чем-то настолько далеким, что казалась почти нереальной. Если бы я сама не бывала в заброшенном после военных действий городе ангелов, вряд ли поверила в то, что когда-то наш мир был совершенно другим. В то, что он вот-вот изменится в очередной раз, верилось еще меньше − мои зубы стучат, когда я делаю очередной глоток, поднимая тревожный взгляд на Вики. В ее глазах читается такой откровенный испуг, что на секунду мне становится особенно жаль ее; в конце концов, для того, кто совсем недавно жил земной жизнью, такое количество событий было действительно сложно переварить. Не в силах усидеть на месте, я со звоном ставлю чашку на стол, и начинаю расхаживать по комнате туда-сюда, раздражая саму себя своим мельтешением.

− Что, если... − в какой-то момент панические мысли настолько сильно завладевают мной, что я даже не замечаю, что начинаю говорить себе под нос, − что если отца убьют? Ох, Шепфа, я не готова, − закусываю потрескавшиеся от волнения губы, поднимая на Вики полный ужаса взгляд. − Это у вас на земле люди умирают каждую минуту! − с непонятно откуда взявшейся злостью в голосе заканчиваю предложение, пиная ни в чем не повинную ножку стола носком своих туфель. Мне хочется лечь спать прямо сейчас, и проснуться тогда, когда все это закончится; сердце бьётся в бешеном волнении, и я никак не могу с собой справиться. В ту самую секунду, когда я решаюсь подойти к окну, чтобы отправиться искать свою семью, раздается такой оглушительный грохот, что заглушает мой вырвавшийся из груди крик. Я чувствую, как дрожит пол под ногами, и перевожу испуганный взгляд на замершую на месте Вики. − Черт возьми, они уже здесь?! − хватаю ее за руку в поисках незримой поддержки, и сжимаю так сильно, будто хочу сломать ей пальцы. В пару шагов подлетаю к открытому окну, и замираю от открывшегося передо мной зрелища. Всюду, куда хватает глаз, простирается море из движущихся созданий; часть из них пока сохраняет человеческий облик, часть выглядит совершенно отвратительной на вид. Я прижимаю свободную от ладони Вики руку ко рту, когда даже на таком расстоянии, даже среди миллиона смешанных энергетик четко ощущаю две − которые меньше всего хотела бы почувствовать среди воинов. Мое сердце колотится, как сумасшедшее, и я молниеносно принимаю импульсивное решение, которое сейчас кажется мне самым правильным на свете. Еще никогда в жизни я не боялась ничего так сильно, как потерять своих отца и брата; эта боль практически обездвиживает меня.

− Они там, Вик. − смотрю на нее полными ужаса и слез глазами, − Абриэль и мой отец, они там, и я должна быть с ними немедленно. − пытаюсь выдернуть свою руку из ее ладони, которой она крепко меня удерживает, чтобы выпрыгнуть из окна вниз. Понятия не имею, что я буду делать дальше, как умудрюсь остаться невредимой в толпе сумасшедших солдат, настроенных только на убийство, но точно знаю одно − ни за что не прощу себе, если останусь здесь, в относительной безопасности, пока они оба находятся там. Секунда отделяет меня от прыжка вниз, и этого времени хватает на то, чтобы несколько огненных шаров врезались в стены школы; один из них разбил стекло и вынес половину стены нашей комнаты. − Вики! − мой отчаянный крик тонет в грохоте; ломается мебель, кирпич, стены, возможно, мои кости и крылья, которые испытывают на себе колоссальное давление. − Держись за меня! − я до последнего пытаюсь удержаться за руку подруги, но когда пол уходит из-под моих ног, начиная крениться вниз, легко соскальзываю, как тряпичная кукла, которую лишили всяческой опоры.

Всего несколько мгновений − и меня обнимает раскаленный уличный воздух с острым запахом пороха; а сильный удар о землю лишает сознания быстрее, чем я успеваю вспомнить свое имя.
[dice=9680-7744-1936-36]

[indent] Вот и все. Дино прикрывает глаза и слышит то, как в унисон поют голоса тысячи. Одновременно, так затяжно, что хочется заслушать до дыр. Хочется вникать в их песню, что непростительной болезней трелью бьет прямо где-то у висков. Глаза плотно закрываются, мимика на лице скачет от спокойного до какой-то слабой ярости. Голова опускается, ладони крепко сжимают затылок. Хочется, чтобы эти голоса замолкли - но они продолжают уже кричать на новом аккорде - ужас внушая. Они рядом, они совсем уже рядом, шепчет ему что-то совсем рядом. Все уже началось, пока их разделяли по комнатам в клетки, что некогда для них было дома родным. Шепот продолжает отталкивать эти вскрики еще дальше, заменяя и забирая все внимание к себе. Он насмехался, он издевался, он звал к себе, к войне подталкивая.

[indent] Когда смелости не хватило больше противостоять этому, Дино поднимается со своего места и делает всего два шага. Два шага и все начинает трястись. Стены, потолок, мебель - все начало танцевать хороводы из-за оглушающий взрывов где-то там впереди. Первые залпы прошлись по стенам старой крепости, но не касались его части. Прикладывает ладонь к шероховатой поверхности: она передает ему в пальцы всю дрожь  школы - ей больно, она страдает. Она умирает, под бой смертельных снарядов. Но где-то там - далеко. Все уже началось. И, глаза прикрывая, Дино уносится дальше. Местность зондирует, цепляется за отголоски энергии. Они бледно пылали на фоне, шелестя образами мутными. Некоторые горели ярче остальных, своей мощью лишь заставляя отойти еще дальше. А еще там было так много боли. 

[indent] Тут его двери отворяются и на пороге стоит какой-то студент. Его лицо было измазано пылью, крылья дрожали, а взгляд бегал по комнате. Ментально он кричал о помощи, а сам по итогу скрылся. Исчез так же шустро, как и появился. Но даже этой короткой встречи хватило для того, чтобы оторвать кусочек от того ужаса, что в глазах чужих плавало. Война началась, она подошла слишком быстро. Не теряя ни минуты, юноша тут же выбежал в коридоры, что были полны учениками. Никто не понимал, что происходит, никто не знал, что именно им делать: испуганные дети - жались друг к другу, а те, кто поверил в удачу свою, уже хватали все что им попадалось под руки. Ученики, не солдаты, летели на смерть свою верную. И небеса утонули в своем персональном аду. 

[indent] Как в тумане, Дино проскальзывал между перекошенными коридорами, перескакивал через уже валяющихся тел вокруг. Так много смертей - своих и чужих - встречали его холодом отвратительным. Удушали, заставляли смотреть на себя. Кричали в след ему, умоляли остановиться, но ангел все равно продолжал идти по давно изученному маршруту: ему нужно было убедиться в том, что его друзья живы. Альтруизм, что может стоить ему целой жизни. Не успел - корпус был уничтожен. 

[indent] Как вкопанный, он смотрел на то, что некогда было жилым корпусом. Ошметки стен разбросаны были по разные стороны, а на фоне этих развалин вокруг сражались ангелы и демоны. Как одно единое существо, слились они в ожесточенных схватках: юноши и девушки, подростки и совсем еще неоперившиеся - всех замело в этот ураган безумия. Бежать, бежать в сторону того огонька среди целого пожара, что уже тлеет практически на глазах. Внутри все сжималось лишь от одной мысли, что не успеет. Вот только, мысли отбрасывая, ангел летит прямо в эту толпу. Пожар тут же его уволок за собой: подмял под себя, не жалея от слова совсем. Хаос прокрался внутривенно, кровь небесную отравляя. Ненасытная, прожорливая война.  

[indent] Он не помнил то, как добрался до цели. Перед глазами все плыло, легкие ссадило жгучей болью. Все горело, все ныло болью нестерпимой, но он смог это сделать. Женское тело лежало у его ног, укрытое покрывалом из-за пыли и грязи. Гроб ее был из мелких досок - отбрасывает их в сторону. Разрывает себе путь, руки не жалея. Склоняется над телом Мими, аккуратно касаясь пальцами до шеи той. Жива, и сразу стало как-то проще. И, вытаскивая ту, наконец-то выдыхает. На коже ее все еще остались кровяные следы с грязью смешанные. Извиниться позже, если выживут. Обязательно выживут. Только с этой мыслью Дино ступает на землю немного на дрожащих ногах: идти трудно, идти невыносимо тяжело, но не из-за веса на своих руках. 

[indent] — Я вытащу нас отсюда, — обещает от лежащей в его объятьях Мими, выползая из этих развалин. Даже если ему придётся выгрызть дорогу - обещает. И, хмуро разглядывая перед собой дорогу - дальше чем видит, ментально прощупывает - движется в нужную сторону. Именно в ту, куда звал его шепот. Доверяется, посвящая две жизни одновременно. 

[dice=1936-7744-7744-36]

Как банально и предсказуемо – настолько просто, что вызывало восхищение. Каждый шаг, каждый этап, каждая, даже на первый взгляд незначительная, деталь плана воплотилась в своем первичном виде, приведя к этому моменту. Эндшпиль. Вот только, как бы не напоминали смешавшиеся в толпе ангелы и демоны шахматные фигуры, в этой партии он не за черных и не за белых. Что-то гораздо сильнее и могущественнее их всех вот-вот разметет их, суетящихся внизу, как маленькие фигурки сметают с доски, оставив пустое поле, обагренное бессмертной кровью, жадно впитывающуюся в землю так, словно она не могла ею насытиться. Точка кипения была достигнута, линия невозврата давно потерялась где-то за спиной, а предчувствие финала, по крайней мере, конкретно этой партии, вызывало усмешку – жесткую и воодушевленную, словно распростертая перед глазами ужасная картина не находила внутри, в душе или сердце, никакого отклика. Стоя на крыше школы, чувствуя, как слегка вздрагивают на ветру перья крыльев, Абриэль с безжалостным интересом юного натуралиста, направляющего через лупу солнечный луч на муравьев, всматривается вниз, равномерно вдыхая тяжелый, отравленный болью, ужасом и кровью воздух. Сердце ровно и глухо бьется в груди, ничем не встревоженное, так, словно до этого ему приходилось каждый день становиться свидетелем подобного, а не слышать на лекциях по истории или читать в книгах. Война ужасна, уродлива, чудовищна в своем истинном проявлении; она ломает, сокрущает, разрушает, выворачивает наизнанку и уродует. Но у войны есть один неоспоримый плюс – после нее всегда наступает  т и ш и н а.

Этот мир – их мир, его мир – был не менее, а может даже в разы больше, отравлен, чем мир смертных, над которыми так любят насмехаться его бессмертные собратья. Но люди хорошо усвоили для себя простую истину: на ненадежном фундаменте хороший дом не построишь. Как не старайся, сколько сил не вложи – он все равно рано или поздно пойдет трещинами. Развалиться, рухнет, рассыпется тысячью осколков, которые похоронят под самой многие жизни. Люди знают, что неправильно зажитую кость нужно слова ломать, а не закрывать на нее глаза, делая вид, что и так все нормально.

Им, бессмертным, есть чему у них поучится. Чтобы такое шаткое, с трудом достигнутое равновесие, больше не покрывалось паутиной трещин. Чтобы старые обиды не болели, как неправильно зажитая кость, выливаясь однажды в осложнение.

Иногда, чтобы построить что-то новое, нужно до основания разрушить старое, чтобы не брать чужие ошибки и промахи за основу.

Но совсем не оглядываться назад нельзя, невозможно – потому что у всего есть причина. Мотивы. Те, для кого ты это делаешь. По какой-то устоявшейся внутренней привычке демон безошибочно находит в воцарившемся внизу месиве знакомые энергии и этого достаточно, чтобы почувствовать уверенность, хотя Абриэль понимал, что вряд ли кто-то из семьи одобрил бы то, что он сделал. Или то, что собирался сделать. Ему бы быть там внизу, с остальными демонами, рядом с отцом, все больше и больше пачкая и без того измазанные кровью руки, сражаться во имя мнимой справедливости, которую текущий правитель Ада не мог дать. Без усилий находит взглядом в хаотичной толпе фигуру Сатаны в последний раз убеждаясь в том, что это не тот лидер, за которым он хотел бы идти. Разочарование, ненависть и злость в отношении него, пробудившаяся еще со времен несправедливого заключения отца, обернулись снисходительным презрением, когда правитель Ада, как послушный теленок, пришел туда, куда ему сказали, значительно упрощая задачу. То, как легко Мальбонте просчитал чужие действия и проступки, не могло не вызывать восхищения. План был безупречен – и ему оставалось лишь довести его до конца.

Он знал, где искать того, кого старательно выискивали ангелы, прошерстя едва ли не всю школу, словно полагая, что сбежавший из Башни пленник прячется в куче чужого белья. Он знал о его местоположении с той самой минуты, как непризнанная вывела его из Башни – и послушно ждал того момента, когда можно будет, наконец, посмотреть на того, кто, после небольших манипуляций, наведет порядок в этом обезумевшем прогнившем мире.

Разбитые витражи и части осыпавшихся фресок едва слышно хрустят под ногами – Абриэль нарочно не таится, давая время как следует расслышать и смириться со своим появлениям, но недостаточное для того, чтобы сбежать и спрятаться (как-будто от него вообще хоть кто-то способен спрятаться).

- Привет, - разглядывает, не скрывая интереса, фигуру у противоположной стены, еще пока слабо похожую на того_самого_легендарного Мальбонте. В ангеле напротив не чувствовалось той мощи, что должна была вызывать страх и уважение. Да, в нем была сила – но она была не той. Наверно оттого, что сам он был не тем, кого хотел видеть Абриэль – лишь оболочка, неполноценная сущность, сосредоточение хороших качеств, которые Шепфа счел достойными оставить, изгнав те, что казались ему недопустимыми. Конечно, послушных и тихих любят все. – Вики сказала, где тебя найти, - не совсем правда, но без Уокер он бы и не нашел его, соваться в башню было бы безумием, на которое могла пойти только непризнанная. – Тут небезопасно, - это Бонт наверно и так знал. Окружающий шум не мог оставить его равнодушным и что-то во взгляде ангела говорило о том, что боль, пропитывающая мир вокруг, находила в нем куда больше отклика, чем в Абриэле. – Я помогу тебе, - чистая правда. Поможет стать тем, кто он есть, должен быть на самом деле. В этом его мотивы абсолютно искренни.  – Пойдем, - дружелюбно протягивает руку и чуть кивает головой, показывая, что лучше убраться с этого старого, заброшенного места как можно скорее.

Он ведет его окольными путями, чтобы лишний раз никому не попадаться на глаза, прежде чем взмыть в воздух, где облака скрывали их от случайного взгляда тех, кто бился внизу. Хотя кому бы пришла в голову идея посреди поля бою разглядывать небо? Таких дураков демон не знал, но, всегда делая погрешность на чужую глупость, рисковать не хотел.

Мягкое приземление на самом краю острова и приглашающим жестом Абриэль пропускает Бонта чуть вперед, чтобы без лишних усилий оглушить того быстрым ударом по голову, подхватывая бессильно обмякшее тело.

- Дико извиняюсь, но спасибо скажешь позже, - взваливая на плечо бесчувственного Бонта, демон уверенно двигается вперед, петляя между скал, пока перед глазами на вырисовывается дерево с уже привязанными к нему двумя пленниками, столь необходимыми для проведения ритуала. Что ж, Фенцио справился даже быстрее, чем он думал – Абриэль полагал, что придет со своей «ношей» первым.

[dice=3872-5808-7744-36]

С всепоглощающим разочарованием, я наблюдаю за стремительно развивающейся битвой в стенах школы и возле нее, за тем, как создаваемое множеством столетий, путем бесчисленных проб и ошибок, сейчас безвозвратно разрушается. И кем? Моими детьми, моими глазами и руками, моим оружием в стремлении сохранить всеобщее равновесие, моей надеждой. Они имеют бессмертие и наделены могуществом и силой, у них большие возможности и несокрушимая вера, но они не могут совладать с этим набором, не могут усмирить свою гордыню, своенравие и своеволие, они жаждут большего, они растрачивают подаренное мною в пустую. Не это ли самое большое разочарование?  Наблюдать за тем, как твои дети, некогда мирно сосуществовавшие бок о бок, теперь буквально уничтожают друг друга, истребляют каждого, у кого крылья не одинакового с ними цвета.
   Они считают, будто одних своих детей я возвышаю над другими, предоставляю больше власти и возможностей, а другие получают незаслуженно мало внимания. Это ошибочное мнение, но возможно созданное в их сознаниях не просто так.  Да, есть некое уважение с моей стороны к ангелам, поскольку нужно иметь огромную силу духа, волю и веру в свое дело, чтобы несмотря ни на что, нести свет и добро, не поддаваться эмоциям, уничтожать в себе зарождающиеся злость, гнев и зависть, не винить кого-то в своих поступках, не оправдывать плохие деяния всего лишь характером своей натуры, а идти вперед с верой в свои силы и возможность творить благие поступки. Демонам же присущи другие черты, не менее важные и значимые, именно они знают и хорошо понимают тот момент, когда совершаемый ими плохой поступок в дальнейшем обернется чем-то положительным в истории всеобщего равновесия.  И именно поэтому и ангелы и демоны занимают свое определённое место, и это навсегда должно остаться неизменным.
   Я мог бы сиюминутно вмешаться и закончить на том, что уже развернулось перед моим взором, но я не стану этого делать, не сейчас. Каждый их них, по итогу столь страшной и кровавой бойни, своеволия и неподчинения своему Создателю, получит заслуженное: или награду или наказание. И я позабочусь о том, чтобы и наказание и награда оказались в полной мере масштабными. Мой взор привлекает ангел [Дино] и демон [Мими] в его руках. Он пытается ее спасти? Вероятно все не так плохо, раз в них еще осталось сострадание друг к другу, раз в одну секунду они не отреклись от прошлого и не оставили ближнего в беде. Но этой паре не удалось уйти далеко, поскольку один из пролетающих рядом демонов обрушился на них, сокрушая и заставляя ангела резко отскочить, уворачиваясь от удара, он даже попытался расправить крылья и взлететь, но демон с силой дернул за крыло, после чего ангел упал навзничь, роняя из своих рук девушку. И вряд ли кто-то ему успеет помочь, ведь клинок демона почти пронзил его грудь.
   Я отворачиваюсь в другую сторону, мне больше не на что смотреть в том почти победоносном спасении, которое, к моему сожалению, совсем не удалось. Мой взор устремляется в глубь всего события. И я вижу его - Мальбонте. Мальчик, ставший проблемой и катастрофой небес, мальчик, который никак не хочет усмирить свой гнев и гордыню, мальчик, который все еще пытается... Никому из тех, кто упрямо сопротивляется, не выстоять против него, не выжить и не спастись. Я наблюдаю за ритуалом и за воссоединением светлой и темной стороны Мальбонте, я по-прежнему оставляю своих детей без своего вмешательства, без своей помощи, они сами ввязались в столь опасную войну, а значит должны сами найти пути решения и спасения. В ту самую секунду, я вижу как ангелы схватили приспешника Мальбонте [Абриэля] и готовы собственноручно казнить его за безрассудство и предательство. Тем временем, Мальбонте успешно воссоединяется со своей темной стороной и возвращает себе свою мощную силу, но кто-то из ангелов [Ребекка], скорее действуя в стоянии эмоционального возбуждения, бросает копье в него и оно задевает плечо мальчика, пронизывая насквозь его крыло, пригвождая, тем самым, того к дереву. 

[nick]Shepfa[/nick][icon]https://pixs.ru/images/2021/01/31/BEZ-IMENI-16de960f814570762.jpg[/icon][status]...[/status][sign]...[/sign][info]<div class="ank"><div class="lzstory">секрет небес</div> <div class="lzinfo">создатель</div>[/info][info4]<div class="ank">Шепфа</div>[/info4]

[indent] Он шел долго. Так долго, насколько ему позволили. Так, как он смог бы сам, на силы свои полагаясь: но эти тени тянут к нему руки, тянут обратно — в этот ад из смеси тел и криков, борьбы и крови. Его возвращают обратно, выбивая весь воздух из легких. Лицо его хмуриться, а тело прогоняет неприятную боль от чьего-то рывка. Им просто не дали шанса выбраться из этой смеси, заставляя вклиниться во все сражение. Безнаказанно выкрикивая какие-то бессловесные причины остаться. И он бы выругался, да только острое копье уже на фоне кровавого неба вздымается. Он бы крикнул своей спутнице, да только вместо этого он замирает. Выцепливает взглядом в демона, что коршуном над ним нависает. Тому забавно, тому весело — и кто плохо тут прячется, тот будет съеден. 

[indent] Он прислоняет ладони к холодной земле, что так было странно: живое, горячее сейчас словно замерло, затаилось, с ужасом рассматривая все происходящее. Жизнь в эфемерной обложке сочилась по середине, распределяя роли между тем что выше и тем, что ниже. Да только в этом уравнении уровень ниже — смерть безвозвратная, а выше — темнота холода самого создателя. шепфа. где же ты, когда дети друг друга раздирают на клочья.

[indent] Лязг. И это копье пролетает где-то на уровне лица. Дино удалось отвернуться вовремя, проглатывая собственный сорванный выдох. Всего одно мгновение могло закончить его долгую жизнь, чавкающим звуком продирая грудную клетку. Но вместо этого лезвие прорезало грубую землю. Та жадно заглатывала это оружие, позволяя ангелу дать себе возможно подняться на ноги: не солдат, но все еще что-то из себя способный представить. И вот он же набрасывается всем своим весом на противника, заставляя того из захвата крепкого выронить смертельное оружие. И если нужно будет — юноша разорвет его в клочья, уподобляясь той ярости, что расцветала внутри на раскате пиршества собственного.

[indent] Все остальное расплывалось в какой-то непонятной отдушине. Лязг, вой, вонь собственной крови. Единственное, что его успокаивало, так это факт присутствия знакомого отпечатка в самом полотне энергии, что уже сдвоенным эффектом все удалялось и удалялось. С ними будет все хорошо — твердили его мысли, пока сам Дино скалился зверем. С ним все будет ужасно — твердил он уже самому себе, поднимая это проклятое копье. Такое легкое на вес, такое могущественное одновременно с этим. Тех, кто слабее, убивают. Тех, кто сильнее — вознесут героями на этом братском кладбище. так шепфа, где же ты

[indent] И он снова нападает, адаптируясь под саму ситуацию. Провоцируя смех, проецируя недовольные крики. Но последний, что Дино услышал, так это ужасающий звук боли, пока артефакт уничтожал собственного хозяина. Шаг, затем последующий — ближе и ближе — и лезвие раздирала чужую грудную клетку, под заледеневший взгляд чистейшего неба. Они все тут чудовища, пожирающие сами себя. Они все тут ужасны, убивая друг друга во имя своего же понимания этого разваливающегося перемирия. Мира нет. И Дино откидывает в сторону этот грех, выбрасывает прочь от себя копье. Взглядом утопает в собственной ладони после, выискивая какие-то ответы. Однако, там не было ничего, кроме прокаженной дрожи в самом суставе. Он убил. Жестоко, как мог бы поступить отец. 

[indent] Одно лишь воспоминание о прародителе заставляет его хмуриться, искажаться в лице. Одно из чудовищ, что создало его самого. Бледные пальцы сжимаются в крепкий кулак, заковывая в нем все свои эмоции, что сейчас появлялись в нем. Когда он был маленьким — это помогало. Когда он вырос — это стало некой привычкой. Отбрасывает и двигается дальше, снова, силы чужие выкрадывая. Теперь ему проще идти, легче даже дышать. Ангел двигается дальше по следу тех, кто дорог ему. Вычищая волну, настраиваясь на яркую вспышку Люцифера и Мими, что он забрал по итогу. 

 [dice=5808-3872-1936-36] 

[indent]Позволить себе быть слабой или иметь слабость в принципе — это не про Ребекку Уокер. Её можно считать абсолютно хреновой матерью, но никак не плохим серафимом. Всё, что когда-либо делала и делает эта женщина, может казаться абсолютным безумием или даже жестокостью, но как бы там ни было, любое действие несёт за собой хладнокровный расчёт и чётко продуманный план действий, который в итоге приведёт к задуманному ею финалу. Уокер несомненно была талантливым стратегом, Совет это имел возможность оценить, ведь не даром эта женщина из непризнанной стала легендой среди бессмертных. Её многие ненавидели, но и не меньше — уважали. Испытывала ли к ним она подобные чувства? Едва ли. Серафим была, есть и будет одиночкой, которую заботит исключительно своё собственное положение. По крайней мере, именно такое впечатление она может создавать среди других, при этом тщательно скрывая свои истинные мотивы и чувства [хотя в наличии у себя последних даже она иногда сомневается]. Так проще. Так легче. Так нет лишних страданий и зря потраченного времени на размышления о том/тех, что уже не вернуть. Да, смерть Винчесто её задела, но не настолько, чтобы потерять из-за этого самообладание и выбиться из колеи. Этот демон прекрасно знал, какая она и что её ничто не изменит, ничто не станет сильнее желания доказать всем и самой себе в первую очередь, что она не пустое место. Больше нет.
Он понимал её, за что Ребекка и ценила Адмирона. Понимал осознанное решение, которое приняла Ребекка фактически обозначая их общую судьбу не_быть вместе. Никаких слезливых прощаний и сумасбродных мыслей о том, что всё могло бы быть иначе. Не могло бы. Всё сложилось так, как должно было быть, Уокер ничто больше не могло помешать сосредоточиться на своей основной задаче сохранить секрет своего происхождения, выжить и вернуть себе то, что принадлежит ей по праву. Она заслужила место в Совете, она не сделала абсолютно ничего криминального из того, что ей пытались приписать на суде, как ангелы, так и демоны. У серафима Эрагона, как у главы Совета, было достаточно полномочий, чтобы оправдать Ребекку и избежать всей этой показухи с казнью и отстранением её от дел Верховных, но судя по всему, он решил, что это лишнее. Ладно, с этим она тоже разберётся, но сначала — Сатана.
[indent]Её всё ещё злил тот факт, что ей напоминают о происхождении. Впрочем, так нагло это делает исключительно Сатана. После продолжительного боя Уокер была достаточно сильно измотана, а смердящее дыхание чудовища противно било в затылок. Выпрямляя ноги, она тщетно пыталась достать каменистой земли ногами, чтобы ощущать хоть что-то твёрдое под ногами. Пальцы цеплялись и царапали нечеловеческие руки Сатаны, сжимающее большими пальцами её тонкое горло, от чего дышать было катастрофически тяжело. В какой-то момент Ребекке показалось, что вот-вот падший сожмёт сильнее пальцы и переломит её шею, словно спичку, а отнюдь не таким она видела свой конец. Но Уокер не была бы той самой легендой, если бы позволила себе вот так вот легко сдаться, а потому собрав все силы в кулак, серафим сжала руку монстра сильнее, выворачиваясь из его хватки и ей почти это удалось, видимо, потому что Сатана мог не ожидать от неё такой прыти и мысленно праздновал свою победу, позволяя себе расслабиться, что и было его основной ошибкой.
[indent]А ещё, он очень сильно недооценил Ребекку Уокер.
[indent]— Птичка бьётся, понимая, что из клетки не выбраться, — его насмешливый тон и наглое выражение чудовищного подобия лица выдавали его ликование, ведь даже не смотря на сопротивление серафима, он всё же вновь удержал её за шею спиной к себе. Жаль только, что не учёл одну маленькую деталь: когда Ребекка дёрнулась, она не пыталась освободиться, а всего-лишь хотела дотянуться до ножен, что у неё и вышло. Выхваченный из них меч без лишних бравадных слов, с практически математической точностью, был резко вонзён в женскую грудь вместе с тем пронзая тело Сатаны в самое сердце. Острая боль растеклась по всему телу, ей казалось что острие меча было в паре миллиметров от её собственного сердца, но не задело, иначе она бы не выжила, но Ребекка и не собиралась себя убивать. Просто хладнокровно, без лишних раздумий сделала то, что должна была, как делала всегда.
[indent]Вслед за телом убитого ею Правителя Ада, её истекающее кровью тело повалилось на ватных ногах, а глаза невольно закрылись. Вдох, выдох. Пульс шумит в висках, руки отказываются нормально двигаться, но она всё же открывает глаза и крепко сжимая рукоятку меча, выдёргивает его из своего тела с резким вдохом, после чего сплёвывает на землю скопившуюся во рту кровь. Вставая на ноги, Уокер возвышается над трупом Сатаны, не ощущая, ровным счётом, ничего. Ни жалости, ни отвращения, ни злорадства.
[float=right][/float][indent]— Ваш предводитель мёртв! Война должна быть закончена, бессмысленные смерти ни к чему! — Её надрывающийся голос, обращённый к армии почившего Сатаны, звучит словно гром среди ясного неба. — Всё кончено! — Ей бы самой хотелось в это верить. Она была услышана, бои внезапно начали стихать, Сатана и вправду был мёртв.
[indent]Впрочем, беда не приходит одна. Демоны, как и некоторые ангелы, упали на колени перед Мальбонте, а Ребекка мысленно прокляла всех и вся, что с этим чёртовым Сатаной упустила самое главное. Впрочем, Вики жива, хоть женщина и явно ощутила в неё какие-то странные изменения, в которых серафим разберётся позже. Как только завершит начатое и добьёт Мальбонте вслед за Сатаной.
[indent]— Я убью тебя! — С гневным вскриком, Уокер схватила первое попавшееся под руку копьё и с невероятной силой, как для с виду достаточно хрупкой женщины со сквозной дырой от меча в груди, метнула его в Мальбонте, пронзив плечо и крыло. Чёрт, промазала! Ангел была довольно меткой как в метании, так и в стрельбе из лука, но рана от которой всё тело бросало в дрожь, не позволяла слушаться и рукам.
[indent]Пропитанное насквозь кровью [своей и Сатаны] некогда белое платье противно липло к коже, а в голове судорожно билась мысль дорого ли ей обойдётся эта ошибка?..

[dice=11616-1936-1936-36]

Отредактировано Rebecca Walker (2021-02-25 20:09:15)