ROMANCE CLUB |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ROMANCE CLUB » It has never been » трудный возраст [au]
трудный возраст [au]
[лето 2021 года]
[vlad, laia, gabriel]
Страшно, страшно, стынет кровь,
Зомби хочет съесть твой мозг.
Зомби съест тебя, ням-ням,
Ручки-ножки пополам.
Страшно, страшно, стынет кровь,
Не откроешь глазки вновь.
Немного дури
50Самое главное – быть тихим. К жертве надо подкрадываться незаметно, не спеша, ступая мягко, сначала на носок, затем опуская пятку и перенося вес с одной на ноги на другую не забывать пригибаться. Высокая трава среди заброшенных старых могил скрывает его от жертвы. Тихий шелест травы, пение пташек недалеко и где-то дальше шум воды из небольшого фонтана. С веранды исходит запах свежей выпечки, Антон или Валентин снова что-то испекли. Однако еда волнует мальчика во вторую очередь. Сейчас ему надо обойти ещё две могилы и поймать свою цель. Здесь никто не ходит, а оттого что трава, не примятая, шорох кажется таким громким. У его цели чуткий слух. Надо двигаться ещё медленнее, все мышцы напряжены, наливаются свинцом, держать равновесие очень и очень сложно. Но воины не сдаются и не боятся трудностей.
Под ногой хрустит ветка, звук кажется таким оглушающим, что кажется должно было заложить уши; сердце подпрыгивает в груди, устремляется в бег, будто испуганный заяц из своего укрытия. Слишком быстро для человек мальчик прячется за надгробием, прижимаясь к нагретому солнцем камню спиной. Приходится задержать дыхание, сердце ещё не унимается, крылья носа то и дело поднимаются – хочется втянуть жадно воздух, но нельзя, иначе его услышат.
У объекта охоты внимательные глаза. Смотрят пристально, долго, вкрадчиво, изучая чуть ли не каждую травинку, но с места не сдвигается – слушает. Он тоже слушает. Острый слух мальчика выделяет дальние разговоры, птичье пение, стрекот цикад. Сердце понемногу замедляет свой бег, а мальчик начинает размеренно дышать, выпуская воздух из легких через сложенные трубочкой губы. Совсем рядом на раскрытый бутон шиповника садится шмель. Жужжание такое громкое, будто рядом кто-то завел мотоцикл, на лапках насекомого висят комочки пыльцы, а труженик продолжает собирать ещё. Бзз-бзз. Мохнатое полосатое создание на некоторое внимание отвлекает и Габриэля и его цель – на солнце зрачок превращается в тонкую неровную полосу. Как только источник шума определен, внимательные глаза снова закрываются. Безмятежно нежась на солнышке, которое здесь бывает достаточно редко и воспринимается не иначе, как подарок судьбы, маленькое создание сворачивается на могильной плите комочком.
А ему только это и надо. Чувствуя, что именно сейчас лучший момент для охоты, мальчишка осторожно выглядывает – спит. Сейчас или никогда! Он лихо перепрыгивает через два ближайших камня; его жертва запоздало вскидывает голову; цепкие худенькие руки сгребают теплое тельце и прижимают к груди.
- Мя-я-я-а-а-у! – От неожиданности хтонь издала пронзительное мяуканье и укусила Габриэля за руку, но достаточно быстро поняла, кто на неё охотился, и повисла в его руках. Черная кошка на самом деле не просто бродячее животное, это самая настоящая хтонь. Мавка в виде черной кошки продолжает висеть в руках мальчика, они друг друга очень хорошо знают, так что нет в этой охоте ничего опасного.
- Поймал, - довольно сообщает Габриэль, опускаясь на землю и усаживая Фиону себе на колени. Она же бодается ему в руку, требует ласки и затем сворачивается клубочком. Габи лучше ладит с хтонями, чем с деревенскими детишками, потому что те как наслушаются всяких историй и начнут дразнить мальчишку за жизнь в замке и начинают называть всяко. Местная хтонь таким не занимается. Те, кто хоть сколько-нибудь миролюбивый находит общий язык с мальчиком, а кто-то, как Фиона, даже согласны играть. Только вот разговаривают они мало, а то и вовсе нет. И мальчику нередко от этого грустно. Вот, к примеру, мавка совсем не разговаривает, может только звуки издавать, но все равно общий язык найти с ней удается.
- Габриэль! – Голос, такой знакомый и такой раздражающий вызывает отвращение. Габи успел задремать, поглаживая кошку, но сейчас проснулся и сразу его взгляд стал таким смурным. Девушка, что окликнула его была одной из прислуг, но слишком уж часто мешала мальчику играть там, где ему вздумается. Он знает этот замок с самого рождения и лазил везде, где только мог, даже не смотря на запреты родителей. Особо он любит подвал и вот это заброшенное кладбище.
- Габриэль! – он, придерживая кошку, спускается ниже и пытается спрятаться за мощным каменным крестом, но понимает, что не заметить его красную футболку среди зелени и серости могильных камней весьма сложно. Девушка спешит, под её ногами скрипит гравий, сердце бьется, а сбившееся дыхание слышно ещё до того, как она появилась в калитке, ведущей в ту часть двора.
- Габриэль! – Почти возмущенно и с обвинением в тоне кричит она, замечая мальчика, - я тебя просила же не ходить сюда… что это? Она же бездомная и может быть заразная, - кошка на руках мальчика зашипела на протянутую руку.
- Отстань, - предостерегающе говорит Габи, прижимая к себе Фиону, «сама ты заразная и бездомная».
- Время обедать, пойдем, - решив не тянуть руку к кошке, девушка помогает Габи подняться, взяв его под локоть. Фионе ничего не осталось, кроме как спрыгнуть на землю и убежать. Габриэль расстроился, выдернул руку. Он не может с точностью сказать, что ему не нравится в этой девушке, та устроилась к ним недавно, вроде бы все делала как надо, но слишком уж мешала мальчику. Словно бы несла какую-то особую ответственность за него. Даже родители в меньшей степени его ограничивают. И сколько она ещё вот так будет ему мешать? Скормить бы её Балауру!
- Здесь жутко, почему ты не играешь в саду? Я думала, что ты убежал в лес и потерялся, - она облегченно вздыхает. Габриэль останавливается, поворачивается к ней и тянет руки. На миловидном лице служанки появляется улыбка, она присаживается перед ним на колени.
- Я не сержусь, - говорит она, позволяя себя обнять, но у мальчика совсем другие планы. Он обнимает её и кусает в шею, от боли девица вздрогнула, вцепилась руками в красную футболку на спине Габриэля и попыталась его оттянуть от себя, но он держит крепко. Глоток, один, другой и третий, силы покидают девчонку, а он их приобретает. Мир вокруг становится четче, звуки громче, а запахи ярче. Мальчик отходит от девицы, а та, едва живая, завалилась на бок и пыталась поймать ртом воздух, тянет побледневшие пальцы к нему, будто просит помощи. Он смотрит на ту, чье имя даже не знает с равнодушием, чуть склонив голову к плечу, облизывая перемазанные в крови губы. Бледный, словно призрак, с налившимися кровью глазами мальчик не помогает и не уходит. Он выпил чуть больше дозволенного, крови девчонке не хватит, чтобы выжить, но она и не умрет сразу. Её сердце колотится как бешеное, перегоняет остатки крови по венам, взбивает её в пену – он все слышит.
Только вот интерес теряется быстро. Солнечный свет бьет по обострившемуся зрению, приходится щуриться и прикрывать ладонью глаза. За кладбищем возле леса стоит мавка, осуждающе качает головой, пряча свои детские ножки под длинным платьем, но Габи только пожимает плечами. Он слышит, как родители гуляют по саду. С улыбкой на лице мальчишка срывается с места, с ловкостью свойственной худому непоседлевому ребенку он юркнул между устами жимолости, перемахнул через пионы, едва затевая малиновый бутон размером с его собственную голову и в несколько быстрых шагов догоняет Влада и Лайю. Цепкие ручонки обнимают маму за талию, чумазая мордашка мальчика улыбается ей. Это могло бы выглядеть пугающе: все ещё бледный, со следами крови на подбородке, с темными, налитыми кровью глазами и темными кругами под глазами улыбается приветливо, словно бы и не чудовище вовсе.
Впрочем, это не первая слуга, которую он укусил, так что родители могли бы и привыкнуть.
- Ма-а-ам, - заговорчески тянет Габи, сцепив руки в замок, - я тебя люблю-ю.
приодел папа
Влад никогда не относился к замку исключительно как к объекту недвижимости. Да и замок, надо сказать, такого отношения не прощал. Вороватых слуг, нерях и криворуких мастеров это прекрасное сооружение пятнадцатого воспитывало века методами приснопамятного Цепеша, причем мгновенная карма настигала зазевавшуюся челядь если не сразу, то в самый неподходящий момент. Кто при загадочных обстоятельствах повесится на шторах, кто ночью по нужде свернет не туда и провалится в подземелье, кто заблудится коридорами и найдется веков через пять… а кто зажмет пару монет и очнется на подносе с яблоком во рту, сервированный, как праздничный индюк. Одним словом, объект культурного наследия карал всех по-разному, с вывертом и фантазией, но одинаково эффективно. А прислуга, хоть и не сильно образованная, но все же соображающая – быстро улавливала связь между плохо помытым полом и сломанной шеей.
Лале была не первой хозяйкой замка, но определенно – любимой. Она пришлась по душе неприветливому каменному исполину, поросшему мхом, и даже тюльпаны – символы имени ее – цвели под каменными сводами вопреки всему с ранней весны почти до самого лета.
А потом Лале умерла. И тюльпаны завяли. И хозяин вернулся домой мрачный и холодный, как могильная плита. Но оказалось, что чужая жестокость и ненависть унесла не только жизнь девочки-ласточки.
Вместе с ней умер и весь замок.
Словно вместе с любовью хозяев душа замка покинула холодные, искалеченные временем и войной своды, и остановилось каменное сердце, а коридоры захватила пустота и тьма могильного склепа.
Даже мыши не пищали, не скреблись по сусекам. Ни пауков, ни мух, ни прочей живности, даже плесень – и та в замке Дракулы не выжила.
Только темень, только тишь. В старинной библиотеке, среди покореженных остовов башен, на лестницах и в колоннадах — круглый год холод и полночная безлунная жуть.
А потом она вернулась. Вроде она… та самая. И в библиотеке робко зажегся островок живого тепла, крошечный и тихий среди стылой мерзлоты. Дыхание двух влюбленных не в силах за одну ночь развеять безмолвие впавшего в летаргию замка, один камин не согреет простывшие камни, молчавшие шесть веков.
Но потом она вспомнила. И поверила. И с возвращением ее памяти замок ожил, пробудился ото сна.
С тех пор, даже ночью, темные коридоры жили своей сумрачной жизнью. Кто-то бесплотный тихо шаркал по каменному полу, скрипели перила, потрескивали факелы, ворковали голуби в башне, а в сильный шторм над озером зябко дрожали стекла в оконных рамах. Допоздна возилась на кухне челядь, шуршал шагами ночной дозорный, капала вода в подземелье, переговаривались ночные птицы, мяукала кошка в саду. Ветер мелодично напевал колыбельные, и весь замок, словно сторожевой зверь, укрывал собой два любящих сердца, даже во сне не позволяя никому потревожить их сокровенное счастье.
А потом под каменными сводами появился пищащий разноглазый кулек, и размеренная жизнь замка Дракулы закончилась раз и навсегда.
Замок, надо сказать, Габриэля любил не меньше, чем его мать. Над кроваткой всегда играли солнечные зайчики, под шустрыми ножками не скрипели половицы, микроклимат и тишина в детской поддерживались сами собой – как по учебнику Бенджамина Спока, а тяжелые ветви с наливными яблоками и сочной вишней в саду благосклонно сгибались к тянущимся ручонкам. Иным жаждущим, кстати, яблоня щедро раздавала подзатыльники под затылок и поджопники под …., в общем – не спешила делиться дарами природы, ибо нефиг жрать хозяйское имущество, всё на учете, яблок в средней полосе Европы летом острый дефицит. Для всех, кроме Габи. Кушай, детка, на тебе еще.
Правды ради, иногда забота средневекового замка о юном наследнике рода валашских господарей поражала воображение и вертела на колу все педагогические заповеди. Это вам не праведные вопли современных мамашек о вреде славянских сказок для неокрепшей детской психики, куда там! Мальчишку с колыбель окружала воплощенная румынская хтонь, которая его тоже нежно любила, правда, весьма своеобразно. Было дело, Лайя чуть в обморок не упала, когда нашла в колыбельке трижды пережеванных дохлых мышей, а Влад потом долго орал непереводимым румынским матом на представителей местной фауны. Те опускали очи долу, заламывали руки, виновато ковыряли конечностями пол и на каком-то своем тарабарском оправдывались, что, мол, ребенка плохо кормят, бледный он, худенький, вот мы и… как сумели, как смогли. Зато старались. Габриэль тем временем самозабвенно наматывал хвост дохлой мыши на палец и искренне не понимал, почему у матери дергается глаз.
Дальше – больше.
Дни сменялись один другим, Габриэль в компании местной хтони самозабвенно громил замок, исследовал окрестный лес и доводил местных жителей до сердечного приступа. Влад либо выразительно молчал в ответ на очередные повести из оперы «ТВОЙ СЫН ОПЯТЬ…», либо нехотя и лениво ругался с Лайей о методах воспитания подрастающего поколения. Метод Влада был прост и гениален: битье определяет сознание. Жена возмущалась до глубины души, читала нотации, цитировала Песталоцци, тыкала тонким пальчиком в умные книжки, взывала к здравомыслию. Влад пожимал плечами – а что с него взять? В пятнадцатом веке Песталоцци еще даже в проекте не было, а розги – были, и регулярно применялись по назначению. Уворачиваться от летящей по его бледную рожу сковородки Влад научился в первый же месяц супружеской жизни, а впоследствии по части воспитательных моментов супруге особо не возражал.
Хотя в тот день, когда Габи в первый раз сожрал садовника, у матери дернулся глаз, а у отца дрогнула рука.
В первый раз – потому что был и второй, и третий, а потом сбились со счета. Поначалу в каждом таком эпизоде ор в замке стоял выше гор, кто хватался за сердце, кто за ремень, ребенок в любом случае успевал сориентироваться и вовремя спрятаться за отца или мать – в зависимости от того, чей нрав в сию минуту тяжелее. И если до первого сожранного бедолаги Лайя хотя бы делала вид, что слушала теоретические рассуждения Влада «о втором», то теперь суровый румынский господарь со своим игривым настроением осекался под тяжелым взглядом собственной жены и понимал, что на Габриэле с его гастрономическими предпочтениями роду Басарабов придет конец.
- Габриэль, солнышко, пожалуйста, не ешь садовников. – Увещевали они чадо, но быстро поняли, что эти нотации эффективны также, как «не лопай чипсы» и «не пей газировку». Толку говорить, если детей можно воспитывать только личным примером? На этом месте Лайя обычно бросала суровый взгляд на мужа, а Влад выразительно поправлял галстук.
Ну что ж поделать? От осинки не родятся апельсинки, дети состоят из недостатков своих родителей.
Габриэль тем временем рос добрым и любознательным, но компания юному наследнику Цепеша подобралась… Влад уж не знал, как у мелкого оказалась в доступе книга заклинаний Илинки, и кто надоумил его перетолочь в ступе все, что на кухне не приколочено, и вывалить на грядку с тыквой… То ли сказка о золушке сыграла свою роль, то ли что, но на грядке тогда знатно бабахнуло, Габриэля вынесли с поля боя счастливого и в обгоревшей футболке, а эта бахчевая дрянь начала плодиться с бешеной скоростью. Влад тогда натурально схватился за голову – после волшебных экспериментов сына приснопамятная тыква захватила опушку Холодного леса, тыквенные побеги увивали кладбище и подбирались к стенам замка. Тыквы разрослись у корней дуба, которого еще пра-пра-прадед Влада сажал, бедное дерево билось в истерике, пока не засохло. Видимо, не перенесло позора.
Зато той осенью вместо одного урожая тыкв собрали пять. Правда, есть не стали, и продать не продали – побоялись, что вся деревня обожрется тыкв и передохнет.
Так и жили.
***
В то утро Влад счастливо выдохнул, что новая служанка пришлась по душе сыну, и, пользуясь случаем, пригласил Лайю на прогулку. За стенами древнего замка стояла влажная взвесь, ветра не было, и озерная гладь была ровной и чистой, а оттого казалось, что высокое, неистовой синевы небо начинается прямо из-под ног. Разговаривая о чем-то своем, они медленно шли по тропинке к озеру, зеленая листва мелко трепетала и казалось, будто она тихонько позванивает. Никогда Влад не чувствовал столько любви вокруг замка, как будто не было доселе в его жизни такой наполненной тишины и блаженного спокойствия. Остановившись, Влад одним шагом сократил расстояние до Лайи, рукой по-хозяйски обвил тонкую талию, коснулся губами макушки и прикрыл глаза… Мир наполнился тонким ароматом лаванды, вкрадчивым шелестом ольхи, едва слышным шепотом легкой волны, ласкающей прибрежные камни, тонким золотистым перезвоном и… слишком хорошо знакомым топотом шустрых детских ног.
— Ма-а-ам, — приоткрыв один глаз, Влад узрел собственного сына, пристроившегося к матери с другой стороны, и его прошибло холодным потом, — я тебя люблю-ю.
Выразительно выгнув бровь, Цепеш кратко окинул взглядом Габриэля, счастливо улыбающегося живописным оскалом персонажей романов Брэма Стокера, и мрачно подытожил:
- Опять.
Отредактировано Vlad Dracula (2021-04-16 15:58:23)
50[icon]http://images.vfl.ru/ii/1618512343/45c855cc/34097150.png[/icon]
Не задалось как-то общение с прислугой. Габриэль растет избалованным мальчиком, он это и сам отчасти понимает, ведь ему столько можно! Однако, бывают моменты, когда что-то делать нельзя. Например жрать садовников – нельзя. Ну, кто же виноват, что они появляются перед мальчиком, когда тот или голоден или с порезом на руке? А он ещё не контролирует себя как следует, не умеет. И не пытается. А что? Они живут в своем замке, подальше от людей, кто и что ему сделает?
Габриэль поджал губы, вскинул брови и сделал шаг назад, за маму, состроив при этом невинную рожицу.
- Я тут не при чем! – отступает ещё на шаг назад, будто его сейчас поймают и отшлепают по заднице, - она сама лезла ко мне и бесила и вообще, она Мавку обозвала бездомной кошкой! А она не бездомная и запретила мне с ней возиться, - сказал, максимально демонстрируя обиду, - и вообще, я её не убил. Там вон, лежит, - указал жестом в сторону небольшого кладбища, откуда прибежал.
Что там будут делать с телом умирающей нянечки, его не волнует, чтобы не быть наказанным Габриэль убегает снова подальше. Ему за счастье, что, как правило, отец не бегает за ним как за нашкодившим щенком. Но вот серьезный разговор с отцом перед сном оказался неизбежным. Габи постарался изобразить максимальную степень раскаивания по поводу сожранной нянечки. Ну, в целом он и правда мог погорячиться, но она так надоела! Вечно его контролировала. Габи не любит это.
Через пару дней они поехали на ярмарку. Габриэль обещал вести себя хорошо и намеревался исполнить обещание. Ярмарки он любил за изобилие аттракционов и разных вкусностей, начиная от карамельного яблока на палочке и заканчивая всем тем, что в обычное время ему недоступно для еды. Поп-корн, сладости и хот-дог. Вот его Габи обожает. Такое чувство, что он неделю не есть перед такой поездкой, потому что там наедался до отвала. А ещё он клянчил разные сувениры. Брелоки, какая-то прочая мелочь, калейдоскоп и даже ночной светильник «звездное небо». Все, что связано со звездами Габи обожал.
Он прокатался на всех аттракционах как минимум по паре-тройке раз, таскал за собой по очереди родителей, иногда катался один. Такие ярмарки он ещё любил и потому, что здесь никто не обращал внимания на его разные глаза, на родителей. Сюда все приходили веселиться, отдыхать и привычные косые взгляды, которые бросали на их семью здесь никто не кидал.
Он даже в комнату страха любил ходить и зеркальный лабиринт, откуда выход находил быстро. Габриэль даже на клоунов реагировал с любопытством. Наверное, только такие ярмарки и могли выкачать из него энергию. После очередного аттракциона мальчик почувствовал лютое желание лечь спать. Он потер глаза, с сонным лицом подошел к родителям.
- Поехали домой? – уже давно стемнело, по сверкающим молниям не так уж и далеко смело можно было предположить, что вот-вот начнется сильный дождь. Его Габи тоже любит, но сейчас он так устал, что едва волочит ноги, а потому словно маленький тянет руки к отцу, чтобы тот донес сына до машины.
приодел папа
Не уходи спать
Побудь со мной еще чуть-чуть
Я буду искать в твоих глазах покой и суть
Ребенок, самозабвенно обижаясь на опрометчивые действия неудавшейся нянечки, приводил серьезные (на его взгляд) аргументы, вполне объясняющие, почему та стала обедом. Пятьсот лет назад Влад, легким движением руки сажавший на кол челядь за кражу трех копеек, и слова поперек бы не сказал, но… увы, в 1948 году изобрели декларацию прав человека, которая запрещала жрать всех подряд. Запрещала весьма условно – пойди запрети вампиру пойти в лес и схавать зазевавшегося туриста – но грозила вполне ощутимой суетой и некоторыми досадными проблемами, если родственники почившего вовремя очухаются и поднимут громкий хай.
Многое изменилось за годы, и если крестьян и халдеев (читай – жрачку) наделили избирательными правами и научили с каждого забора орать о наболевшем, то жизнь вампиров стала полна тягот и лишений. А вы думали – Дракулой быть легко? Это в пятнадцатом веке при его появлении все со страху прощались с жизнью, а в двадцать первом – визги, писки, сэлфи, фанатки в панамках. Кто-то всерьез предлагал Владу баллотироваться в президенты, мол, электорат проголосует, на что Цепеш спешил заметить, что его электорат, увы, на 90% несовершеннолетний.
Тело неудавшейся няньки с большим удовольствием уволокла хтонь так, что не осталось ни рожек, ни ножек. Ругать ребенка не было никакого смысла – разве можно стыдить дитё за то, что оно такое родилось? Лайя, вроде, на словах все понимала, но на деле каждый подобный инцидент заканчивался грандиозным скандалом. Влад выяснять отношения не любил, не умел и просто уходил от супруги, оставляя ее наедине с бушующими эмоциями.
«Не нравится – я никого не держу», - произнес Влад, покидая супружескую спальню.
Жестоко? Жестоко. Но Цепеш всерьез не видел смысла чесать языками о том, что всем было известно заранее. То, что он вампир – не новость, а давно всем известный факт, и было бы странно ожидать, что от него родится радужная фея и будет питаться утренней росой.
Обычно подобные вечера он проводил в компании сына, который, хоть и маленький, а чувствовал, что на душе у отца мрачно и невесело. В ту ночь сказка про гадкого утенка плавно перетекла в разговор о том, что они отличаются от людей, и потому им обоим нужно придерживаться определенных правил и ограничений. Чтобы воодушевить и приободрить приунывшего ребенка, Влад пообещал Габриэлю научить его охотиться как взрослые.
- Прямо как ты?
- Прямо как я. Спи, малыш. Я люблю тебя.
Влад знал, что Лайя украдкой смотрит на засыпающего в его объятьях сына сквозь щелку входной двери. Знал, что ей тяжело, и ее любовь к разноглазому мальчику сильнее любых предубеждений… Но сделал вид, что не видит, и ничего не сказал.
***
Инцидент замялся сам по себе – обаятельная шкода Габриэль обладал чудесным даром развеивать любой минор, захватывающий разум родителей. Уже на следующее утро Влад поймал ребенка, бочком-бочком выходящего из кухни с кружкой какао и маковым рулетом под футболкой: у него, видите ли, завтрак в компании Фионы на живописном кладбище, и вообще - много ты, отец, понимаешь в дружбе, женщинах и маковых рулетах.
«Ничего не понимаю», - молча согласился Влад, закатив глаза и отпуская делового недоросля искать приключения, а сам подумал, что надо бы чем-то развлечь семейство с минимумом ущерба для окружающей флоры и фауны.
- Поедем на ярмарку! – Воскликнула Лайя за завтраком, когда Валентин принес утреннюю почту, и в ней обнаружился аляпистый флаер-приглашение.
Влад поперхнулся кофе:
- Я что, наказан?
Но делать было нечего, пришлось везти. На подобных мероприятиях на вампира нападал острый приступ мизантропии. Все вокруг мельтешило, орало, звенело и гремело, в общем – бардак стоял невообразимый, но… правды ради, для ребенка веселья – выше крыши, и маргиналов всяких еще больше, так что разноглазый мальчишка в компании симпатичной матери и мрачного папаши вообще не выбивался из толпы. Влад взглядом сшибал на подлете всех желающих пообщаться с его женой и ребенком, а Габи покатался на всем, что хотел, и объелся леденцов и хот догов так, что аж дышать не мог. Лайя хотела было вспомнить про пользу натуральных продуктов для детского организма, но Влад ей напомнил, что нет ничего натуральнее, чем соседи, живущие на природе в средней полосе Европы. Хотя и в сожранных соседях он в принципе не видел ничего плохого, это вам не леденцы и пепси-кола – сплошные витамины, минералы и никакого диатеза на заднице.
— Поехали домой? – Поднял уставшие глаза Габриэль, не в силах дойти до машины, и Влад, чувствуя, как легко держит его под локоть любимая жена, как сопит в плечо умотавшийся сын, как теплые ручки обнимают шею и бьются рядом два живых сердца, на мгновение прикрыл глаза.
Кажется, это и называется счастьем.
***
Они въехали в глухую стену дождя, и Влад легко цапнул пальцами лепесток у руля, врубая дворники на максимум. Неизвестно, как мать-природа дотерпела с ливнем до их отъезда, но в тот миг, когда они покинули ярмарку, небеса как прорвало и стихия обрушилась на них, как кара небесная. Гром гремел, молнии сверкали так, что Габриэль проснулся – разве такое проспишь? На горном серпантине отродясь не было освещения, видимость была ровно перед носом автомобиля, тонированные наглухо стекла потели от резкого перепада температуры и влажности. Выкрутив ползунки климат-контроля, Влад посмотрел сквозь зеркало заднего вида и задержал взгляд – на пассажирском сидении восхищенно обсуждали раскаты грома и самозабвенно дурачились Лайя и Габи, на душе было легко, тепло и светло, и казалось, ничто не может испортить этот счастливый вечер.
Ничто. Кроме оленя, бросившегося на дорогу аккурат поперек движению автомобиля.
***
У человека шансов выжить в этой аварии не было. Столкнувшись с оленем на скользкой горной дороге, мерседес пробил ограждение и рухнул вниз. И когда приехали спасательные службы, получив сигнал с искореженной и не подлежащей восстановлению машины, им оставалось лишь констатировать смерть одного пассажира. Женщины. Ее муж встретил их, держа на руках окровавленного ребенка с разбитой головой.
Это потом он поймет, что нужно было бежать. Брать Габриэля и бежать в лес, ловить первого попавшегося путника и осушать его, ведь мальчишка – не только человек, но и вампир, и чужая кровь восстановит его и залечит раны. Нужно было уйти с места аварии, ведь Лайя уже мертва, и он ничем не сможет помочь ей, а лишь нелепо поставит под угрозу тайны темного мира…
Но в гробу он видел все угрозы и здравые мысли в то мгновение, когда понял – вместо двух сердец рядом с ним теперь бьется одно. А ее нет.
Ее больше нет.
Отредактировано Vlad Dracula (2021-05-18 11:09:32)
Когда речь заходит о предчувствии, люди махают руками, мол, глупости, ерунда всё это, выдумки и собственная разыгравшаяся тревожность. Называйте, как хотите, но сидя на диване в родном Лэствилле, Лео вдруг почувствовал, что не здесь и сейчас ему надо надо было находиться, а за много тысяч километров в Восточной Европе, в дыре неподалеку от Бухареста, куда ни один здравомыслящий человек не сунулся бы по своей воле. В моменты, подобные этому, рассудочное начало в рыжем отключалось, уступая место нелогичному, ненормальному и прочему с “не”. Непонятная тоска прокралась в сердце, не позволяла сидеть на месте — оттого-то Лео начал расхаживать по комнате взад и вперед, словно дикий зверь в клетке. Через полчаса размышлений он окончательно решил — сгребает кота и едет.
Бывают случаи, когда всё происходит спонтанно, само собой. А главное перед тобой словно везде загорается зеленый свет. Ближайший рейс до столицы Румынии — да пожалуйста, прямой вылет через три часа, и место как раз осталось, будто ждало именно тебя. С работой уладилось без особых проблем, даже выдумывать оправдание не пришлось: стоило сказать, куда собирался, как сразу получил понимающий ответ — лети себе, Лео, ни о чем не думай. Такое стечение обстоятельств уже само по себе подозрительно, однако рыжий продолжал внушать себе, что это не более, чем простая случайность. Которых, к слову, не бывает.
Самолет был где-то над Тихим океаном, когда на телефон пришло известие: Лайи больше нет.
Первое время Лео отказывался в это верить. Нет, совершенно точно тот, кто послал сообщение, хотел разыграть его. Он горько усмехнулся, откинувшись в кресле и покачав головой.
— Пожалеет этот шутник, когда я доберусь я до него, — сказал он, посмотрев на Носферату, установившегося на хозяина из-за прутьев переноски.
Поклажа с котом стояла на коленях рыжего. Не любил питомец перелеты и орал во всю глотку, стоило поставить его на пол, будто думал, что хозяин может бросить четвероногого друга. А так кот видел Лео, Лео видел кота — и всем спокойно.
Он раз двадцать набирал номер Влада, но, видать, чудеса техники так и остались для древнего вампира вещами интересными, но совсем не обязательными. Проще дозвониться на рельсу, чем ему. Сандра также трубку не брала, и состояние неизвестности совсем не радовало рыжего. Он все еще был уверен, что ничего дурного произойти не могло. Лайя свет, она просто не способна сделать ничего дурного, за что ей могли бы захотеть отомстить. Тем более что могло случиться, когда с ней всегда рядом рядом клыкастое семейство, которое порвет любого, кто косо посмотрит?
Уверенность не покидала Лео и в аэропорту, и позже, когда брал напрокат машину, чтобы добраться до замка, окруженного лесом. Окрестности имения Дракулы встретили рыжего как всегда — никак то есть. Уж и не любил он эти места, в которых всё происходило само собой, вопреки законам физики и здравого смысла. Погода резко испортилась, стоило выехать за город по дороге к селу Холодное. Небо потемнело, будто наступили сумерки, хоть и было раннее утро. Носферату недовольно мяукал, глядя в окно, восседая на высокой подушке на пассажирском сиденье.
— Знаю, мальчик, — подбадривал друга Лео, — тоже не выношу слякоть.
Он нисколько не удивился обнаружив, что заблудился и в этот раз. Когда в этой местности происходит странное — природа не хочет видеть гостей. Но плевать рыжий хотел, чего она хочет. Он явился не из праздного любопытства (вроде как) и не отступится, пока не доберется до места назначения.
Стены замка, наконец, показались, пусть и не с той стороны. Во двор Лео попал со входа у кладбища (очень позитивно, да), прихватил с собой Носферату, укутал в куртку и вышел. Стоило перешагнуть владения Влада, с неба посыпался град. Вспоминая природу двухэтажной конструкцией, прихватив рюкзак, рыжий помчался ко входу в жилую часть замка. Стучался, стучался. Вялая физиономия слуги появилась на пороге лишь когда Лео уже было решил, что нет никого, пора возвращаться в Бухарест и подумать о заселении в отель.
— Хозяева дома? — нетерпеливо спросил гость. Озяб совсем, кот в руках недовольно шипит — надоело ему сидеть в кулёчке, — Сообщите, что я приехал. Хочу повидаться со всеми.
Добродушной улыбки дворецкий не оценил. Пригласил войти внутрь — и на том спасибо.
Уже после Лео узнал, что Лайя в самом деле ушла. Не было слов, чтобы описать внутреннее потрясение. Не было мыслей — они просто не укладывались в голове. Как это, нет её? Разве могло такое случиться? Смахнув с глаз непослушные волосы, рыжий уставился в стену перед собой. И смотрел на неё долго, не моргая.
Нет её и всё.
— Не успел значит. Не уберёг, — пробубнил он едва слышно сам себе.
Послышался детский голос. Лео передёрнул плечами, силой воли возвращая себя из состояния прострации, и приветливо улыбнулся вошедшему Габриэлю. Не мог он приехать с пустыми руками. Сразу после приземления отправился за подарками — приобрел баскетбольную корзину и воздушного змея. Пусть парень двигается по спорту и будет занят, пока… Не будет он поднимать тему матери в разговоре с мальчиком. Ему и так не сладко пришлось.
— Это кто тут у нас? — он широко расставил руки по сторонам и чуть наклонился, согнув ноги в коленях, приглашая тем самым Габи в объятия. — Гляди, как вымахал! Еще немного, и меня перерастёшь.
Отредактировано Leo (2021-05-26 06:36:26)
Хозяин был сегодня странный. Носферату уже некоторое время сидел на своем посту и наблюдал, как человек нервно дергается, ходит по комнате. Короче, как говорят двуногие, "не мог найти себе места". Периодически он уходил на кухню, где гремел приспособинами для готовки еды, потом возвращался в гостиную. На очередном круге "моциона" кот оказался в начале на руках у хозяина, а потом и в переноске.
- Хозяин? Мы куда-то едем? - Муркнул Носферату, но рыжий хозяин только потрепал питомцу ушки и оба покинули дом. В машине кот сквозь прутья дверцы разглядывал озабоченное выражение лица человека, силясь понять, что происходит. Легонько цеплял когтями дверцу, намекая, что хочет перебраться на коленки. Неизвестность пугала Носферату. Хозяин, кажется, был где-то далеко-далеко в своих мыслях и при всем желании не мог отозваться.
Снова эта здоровенная штука. Носферату ее ненавидел. Много кресел, которые могли бы радовать кота, ведь столько мест, чтобы полежать! Но нет, все их, обычно, занимают толпы людишек. И нередко они берут с собой своих людишковых котят, которые совершенно не умеют себя вести. И из переноски выходить было нельзя. Но кот пока и не хотел никуда уходить, хозяин продолжал быть странным. Он непрерывно то прикладывал к уху свою приспособину, с которой он любил говорить чуть ли не чаще, чем с Носферату, то убирал от уха и злобно на нее смотрел, тыкая в нее большим пальцем. "Может, он заболел?" - подумал кот, обеспокоено глядя на своего человека. Однажды из шкафчика под раковиной на кухне выкатилась бутыль, из которой вылилась интересно пахнущая жидкость. Кот понюхал ее, а потом у него заболела голова, лапы плохо слушались, а вокруг него заскакали какие-то цветные бесформенные пятна, с явно враждебными намерениями по отношению к коту. Может, и хозяин унюхал что-то такое, и теперь чудит?
На улице холодно, и кот зябко забивается в самый угол переноски, спасаясь от сквозняков. В машине его выпускают, и Носферату тут же забирается на теплые коленки рыжего хозяина, стоило тому сесть на свое место. Только спустя время, когда воздух в машине немного потеплел, кот перебирается на соседнее кресло и садится на заботливо оставленную подушечку. Питомец ласково смотрит на хозяина и довольно жмурится, показывая, что ценит старания человек. И тот впервые ему улыбается. "Фух, вроде ему легчает" - облегченно выдыхает кот. А на улице, тем временем, погода совсем испортилась.
- Ма-а-ау, я узнаю это место, зачем ты опять меня сюда привез!? - тоскливо протянул кот. Снова странные люди, странные звери. Страшный лес и большой каменный дом. Дом еще ничего, ладно. Но к себе домой от этого меньше не стало хотеться. Поездка была долгой, Носферату стал думать, что хозяин решил просто покататься в компании с любимцем. "Ну ладно, это я готов терпеть", резюмировал для себя кот.
- А можно я все же останусь внутри? - Ушастый не горел желанием гулять под дождем, поэтому активно сопротивлялся, вцепишись всеми лапами в обивку сиденья. Но сопротивление было быстро подавленно курткой, и Носферату оставалось только жаловаться. - Мне хоо-о-олдноо-о-о-о! Я-я-я-я хо-о-очу-у-у домо-о-о-ой! Мияу-у-у-у!
Внутри большого каменного дома хотя бы было не сыро. И чуть теплее, чем на улице. Поэтому кот, пусть и не сразу, рискнул высунуть голову. Хозяин снова начал вести себя странно. Носферату сначала мяукнул, привлекая внимания, потом лизнул того в щеку. Человек отмер и поставил кота на землю. "Может, он замерз?", кот начал нарезать круги вокруг хозяина и тереться об ноги, пытаясь согреть. "Хозяин, я тут, я рядом!"
Внезапно появился человеческий котенок, и кот поспешил спрятаться за хозяином. Эти котята всегда странно вели себя, или начинали выть как ненормальные, роняя жидкость из глаз, или больно хватать руками. Этот котенок был не совсем маленьким, и вроде даже смышленым, но мало ли.
- Хозяин, пошли домой? - Мявкнул кот.
50[icon]http://images.vfl.ru/ii/1618512343/45c855cc/34097150.png[/icon]
Габриэль не понимал. Отказывался понимать. Они только что ехали всей семьей домой с фестиваля и должны были доехать нормально, ничего не должно было произойти. Но в какой именно момент произошла авария и удар за ней Габи так и не понял. Он приложился головой о стекло, горячая кровь тут же потекла по лицу, перед глазами потемнело и он не мог разобрать, что происходило дальше. Он чувствовал себя на руках папы, под сильным дождем. В голове сильно гудело, а он только и мог, что крепко цепляться за отцовскую одежду. “Где мама” спрашивал он так вяло, что едва можно было разобрать слова. “Где мама”, пытался спросить он ещё раз, но вновь не удалось. Красно-синие мигалки сильно били по глазам, вот он их и закрыл, погружаясь в родную, такую привычную тьму.
Он не хотел в это верить, молчаливо грыз себя за то, что натворил. Сколько раз папа говорил не дурачиться в машине? Сколько раз велел сохранять спокойствие и тишину, потому что папа может отвлечься и это может привести к нехорошим последствиям? Они дурачились, когда Габи проснулся, смеялись сражались лакричными палочками и кидались друг в друга мармеладными мишками, которые потом мальчик обязательно бы собирал по всей машине, чтоб не испачкать салон.
Это он виноват. Надо было слушаться папу и не дурачиться в машине. Тогда и мама была бы в порядке сейчас. А теперь она в больнице, папа особо не объяснял, что случилось, а Габи чуял неладное, но не спрашивал. Он не спрашивал и того, почему отец забрал его из больницы ночью, просто прижался вновь к его плечу и все. Никаких вопросов, никаких слов. Габриэль уснул на отцовском плече, а проснулся только уже в своей комнате.
Первым делом Габриэль проверил маму во всех комнатах замка. Но её нигде не было и он вновь сник. Хотелось вспомнить, что же было в той аварии. Как сильно пострадала мама, когда она уже вернется. А если она не поправится? А если… Язык не поворачивается спросить это, да и папа держится в тени, как и Габи. Если папа не ругался, значит случилось что-то непоправимое, это понимает даже десятилетка. Каждый раз если он снова съедал кого-то из прислуги отец нарочито строго спрашивал “опять?”, но потом все равно не сердился. Сейчас было сложно понять его состояние.
А потому мальчик старался держаться подальше от отца. К тому же он все ещё чувствует свою вину. Голоса где-то не переферии сознания заставили его встрепенуться. Дворецкий с кем-то разговаривал. Мама вернулась?
- Мам? - Мальчик с молниеносной скоростью юркнул из дальней комнаты и добежал к холлу, но тут же понял - нет, не мама. На пороге их неприветливого замка оказался дядя Лео. Любимый дядя Лео, которого мальчик всегда был рад видеть вместе со своим котом приехал к ним. Носферату и Фиона, пожалуй, единственные представители кошачьего рода, которые воспринимают мальчика. Правда, Носферату в этот раз не был приветлив, а вот дядя лео делает вид, что ничего не произошло и тянет руки, приглашая в объятия.
Только Габи не спешит, стоит поодаль, мнется с ноги на ногу и жует губу изнутри. Дядя Лео - самое светлое, что может приехать к ним из внешнего мира, но приехал он сюда не за тем, да? Он узнал про аварию и потому так поспешил? Габи опустил взгляд к его ногам, замечая спрятавшегося Носферату. Даже котик чувствует, что здесь нездоровая атмосфера. Габи снова поднял взгляд на приветливое лицо дяди Лео и, не сразу, но все-таки медленно подошел к нему. Сложно представить, что могут найтись какие-то слова, чтобы в полной мере отразить то замешательство, которое испытывает мальчик. В его жизни раньше никогда не были такие моменты, всегда все было хорошо, мама и папа всегда рядом.
Он привстает на мысочки, обвивая шею дяди Лео тонкими руками.
- Мама в больнице, - только и смог выдавить из себя Габи, прижимаясь щекой к чужому плечу.
приодел папа
Все, что дальше – как в бреду. Спасатели в шоке переговаривались – машина, перевернувшись не один десяток раз, лежала на крыше и была смята, как консервная банка, и в любой другой ситуации им пришлось бы выковыривать тела до самого утра, но… извлекать никого не пришлось. В каком-то шоковом коматозе Влад вцепился в сына, молчал в ответ на протокольные вопросы, отмахнулся от врачей – не нужна ему была никакая помощь! Вампиру такая авария – не страшнее падения с лошади, но даже у его сына не было такого запаса прочности, чтобы выйти из машины без повреждений. Габриэль также, как и все мальчишки, разбивал коленки и лоб при встрече с асфальтом, хоть и восстанавливался быстро, в конце концов – наполовину вампир. А вот Лайя – человек… чтобы достать их, Владу пришлось выдрать двери автомобиля с корнем. Неизвестно, как медсестре удалось добраться до воспаленного сознания мужчины, но у нее получилось мягко забрать раненого ребенка из рук отца и спешно передать медикам для оказания первой помощи.
Мысли и образы метались перед глазами, как искры из потревоженного костра. Сознание вязнет в паутине, и нет сил заставить себя поднять хотя бы руку…
- Нужно позвонить кому-нибудь из родных? – Спрашивает офицер в десятый раз, прорываясь наконец через алое марево, заполонившее разум выжившего мужчины.
- А?... – Очнулся Цепеш, поднимая голову на полицейского. – Нет. Хотя, постойте.
Помедлив мгновение, он одолжил телефон и набрал одно короткое сообщение.
Номер Лео Влад помнил наизусть. И это был единственный человек, который был отчаянно нужен ему в ту ночь, разделившую жизнь на «до» и «после».
***
- Ваш сын жив и поправится, у него…
Влад дальше не слушал. В детское отделение он явился – в гроб краше кладут, но никто и не задавал лишних вопросов, удивляясь только, как после такой аварии можно оставаться на ногах. Пиджак он бросил в лесу, а от рубашки остались лохмотья, но в тот моменту Цепешу было все равно, как он выглядит. Переругавшись со всеми врачами, Влад сгреб ребенка и унес, не слушая возгласы медицинского персонала. В спину неслись обещания вызвать полицию, охрана рыпнулась было преградить ему дорогу, но… взгляд, прошибающий встречных параличом, Влад отработал пять веков назад, так что вышел в ночную прохладу, наполненную влажной взвесью, прижимая к себе Габриэля так, что если бы сбежалась вся хтонь это мира их растаскивать – не удалось. Теплое сердце сына билось неровно, словно ему снились кошмары, словно свалилось на хрупкие детские плечи самое страшное, что только могло случиться с ребенком. То, что не вылечит даже время…
За что?...
Как теперь сказать ему?...
Как?...
Влад коснулся его головы, умотанной бинтами, прикрыл ладонью, словно хотел спрятать от всего мира, словно в его силах было отгородить мальчишку от реальности, сыростью и горечью заползающей под ворот. Прижался щекой к вихрастой макушке и прикрыл глаза, с силой сжимая веки.
«Прости меня, малыш. Прости».
***
- Вы не понимаете. Я уже потерял ее однажды. Я не могу потерять ее снова! – в словах и жестах – остервенелый аффект, во взгляде – лихорадочное безумие.
- Соболезную твоему горю. – Равнодушный тон красноречивее любых слов дает понять исход разговора. – Но ничем не могу помочь. Она всего лишь человек.
- всего-лишь-человек?... – цедит сквозь зубы Влад, не веря услышанному. Глаза наливаются кровью, кисти сжимаются в кулаки.
Всего лишь человек?... да разве можно впихнуть в это словосочетание все тернии, что им пришлось пройти, чтобы быть вместе?... горе ребенка, потерявшего мать, но еще не знающего об этом?...
Всего лишь человек. Не любимая жена, не любящая мать, не сестра, не дочь, не осколок света, даривший надежду на искупление самым темным душам?...
Всего лишь человек. Без лица, имени, без истории.
- Именно так. – Не дрогнув, отвечает собеседник. – Краток век людей, когда-нибудь это все равно бы закончилось.
Он словно ослышался. Не верил. Не хотел смириться. Он никогда не спорил со старейшинами, но сейчас вопреки здравому смыслу не мог остановиться.
- Но не сейчас! Мой сын…
- Переживет. – Перебивает, мрачнея и выказывая нарастающее раздражение от разговора на повышенных тонах.
Нет… нет. Он не верит. Не хочет верить. Впервые в жизни господарь Валахии, темный король Карпат опускается на колени.
- Возьмите меня вместо нее. Я уйду во тьму, буду служить вам, я сделаю все, что пожелаете… только верните ее. Прошу вас…
Ухмылка в ответ. Насмешка над судьбой.
- Зачем ты нужен мне здесь? Ты прекрасно выполняешь свои задачи на земле. А вот твой сын…
В глазах Влада мелькнул ужас.
- Нет…
- Твой сын интересен Совету. Вот если бы… - Темные глаза сверкнули, как будто господарь Валахии без слов должен был понять, о чем речь. - Может быть, Совет подумает над тем, чтобы вернуть тебе жену…
- НЕТ!!!
Крик Влада утонул в гортанном рычании, и он, обезумев от аффекта, с глазами психа, зверем бросился на говорящего. Вспышка, взрыв – и сокрушительным ударом вампира припечатывает к стене так, что содрогается каменная кладка.
- Это ты зря. – С ощутимой угрозой шипит темный ему в лицо, удерживая за горло, вжимая в стену так, что по серой коже ползут трещины. Влад хрипит, пытаясь ощутить опору под ногами, цепляется за руки, сдавливающие шею, но бессмертный непреклонен – душит его, ломая трахею, в темных глазах восторженный угар и наслаждение процессом...
- Отпусти его.
Как по команде когтистая лапа разжала тиски, и вампир рухнул на пол, сполз по стене, как подстреленный, задыхаясь кашлем, пытаясь уцепиться за воздух рваными, хриплыми вдохами.
- Привязанность к людям всегда была твоей уязвимостью. – Узрев обоими глазами чужие ботинки, он кое-как поднимает голову и снизу вверх смотрит на того, кто волевым решением оставил его в живых. – Считай, что мы избавили тебя от этой постыдной слабости. Уходи.
Влад сипит на вдохе, опуская голову, разбитый, и понимает – все кончено. Барабанные перепонки закладывает, мир меркнет, как всегда при переходе, и удушливая тишина обрастает звуками, сменяется шумом трепещущих листьев и запахом мокрой земли. Ветер завывает в кронах деревьев, треплет волосы, хлопает по ногам полой плаща… ни души. Слезы покатились по щекам, пальцы сгребли комья сырой земли. Эхом разошёлся по лесу отчаянный крик мужчины, от которого вспорхнули перепуганные птицы. Ни травинки не шелохнулось от его зова, которым он отчаянно-надрывно пытался дозваться её из другой жизни.
Ему никто не ответил. Только тишь и робкий рассвет. И он, глядя на то, как меркнут звезды, не мог поверить, что небо теперь светлеет без нее.
***
Вернувшись в замок, Влад увидел машину Лео и тайными тропами поднялся наверх. Войдя в спальню, он встретился со своим отражением в огромном зеркале, которое купил для Лайи – антикварное, с тяжелой медной рамой. Красные глаза, разбитые губы, алый отпечаток когтистой пятерни под подбородком… Спешно натянув первую попавшуюся водолазку с высоким воротом, Влад хотел было спуститься, но запнулся, увидев белый атласный халат, лежащий на полу. Обычно Лайя, выходя из ванной, небрежно сбрасывала его с тонких плеч и подходила к зеркалу, обнаженная…
Влад поднял его, огладив нежную ткань дрожащей ладонью.
Если бы ты знала, родная, как мне больно.
***
В холле эхом отражались от сводчатого потолка голоса Лео и Габи. Душа, почерневшая и примороженная горем, вяло шевельнулась, лишь слуха коснулся медный баритон рыжего друга, но… Внутренности сковало стужей.
«Соберись», - сказал он себе сам, выходя из сумрака на свет. Если суждено пройти через ад – иди, не задумываясь.
— Мама в больнице. – Сдавленно вымолвил Габи, и Влад на немой вопрос Лео только покачал головой.
Не сказал. Он пока не знает.
- Габриэль… поиграй пока с Носферату. – Прохрипел Влад, в горле как будто встало лезвие. И если для ребенка свои ссадины он мог списать на ночное происшествие, то другу было без слов понятно, что никакая авария не могла оставить следов на теле вампира. – Мы скоро вернемся.
Всю дорогу до кабинета он спиной чувствовал осязаемое напряжение. Казалось, что жизнь провалилась в темный кипучий кошмар, пробуждение от которого никак не наступало… будто существовала в этом мире сила, что могла щелчком пальцев вернуть их в счастливое «вчера», где было уютно, тепло и счастливо.
Где это еще не произошло.
- Лео… - Произнес Влад, помедлив перед дверью кабинета. С пятнадцатого века съевши вместе пуд соли, друзья прикрывали спины друг другу в самых страшных ситуациях. В юности и радости, и горести, и походный плащ делили на двоих. Древнему вампиру отчего-то стало совестно, что пришлось сдернуть друга и заставить мчаться за океан, но вопреки всем уколам рассудка при виде Лео на душе становилось теплее. – Спасибо, что приехал.
Может, это и было эгоистично, но… впервые в жизни он не хотел оставаться один.
***
- … я не сказал никому. Я не знаю, как сказать. – Борясь с собственным голосом, подытожил Цепеш после того, как рассказал другу все, произошедшее этой ночью. Насущной проблемой оставалась организация похорон, родители, Милли, Сандра, Илинка… все они были в счастливом неведении относительно смерти Лайи.
- И я не знаю, как рассказать Габи. – Наконец озвучил Влад свой главный страх, поднимая на Лео взгляд, доселе прикованный к столешнице. За окнами загромыхало, послышался лязг металла. Эвакуатор привез останки машины, смятой в гармошку до пассажирских сидений.
Кот ёрзал под ногами, будто прознал нечто такое, о чем другие присутствующие и не догадывались. Хотя может это разыгравшееся воображение, и Носферату просто проголодался, оттого и вьется у ног. Иногда Лео воспринимал своего питомца как самое разумное существо, которое понимает без слов и всегда в курсе, что происходит на душе у хозяина. Иной раз котейка смотрел так пронзительно, что сердце заходилось — не видит Лео и половину того, что каждый день наблюдал четвероногий друг. Жаль, поделиться не может. И в тот самый момент сфинкс совершенно точно уловил настроение рыжего — он бы тоже метался по комнате и мявкал, требуя разъяснений. Но рядом находился Габи, растерянный и потерянный, который не понимал происходящее еще больше, чем Лео, а оттого нужно было держаться; выдавливать из себя улыбку, делая вид, что ничего критичного не произошло; пытаться огородить мальчика от реальности, к которой тот явно не был готов. В конце концов Лео ведь взрослый, он должен стать опорой, развеять страхи и уверить, что всё непременно будет хорошо. Даже если как раньше уже не будет.
Он крепко обнял мальчика, затем оторвал от земли и покружил в воздухе. После чего заметил Влада. Нет, улыбка не сползла с лица Лео, стоило появиться мрачному хозяину замка. Он подмигнул Габи, потрепав по темной макушке, следом за этим кивнул Владу, мол, понял. Наклонился к мальчишке так, чтобы глаза были на одном уровне.
— Носферату засиделся за время поездки. Ему бы лапы размять. — он искоса посмотрел на кота, кот на него.
Знал Лео, что не любил питомец детей, и еще долго будет припоминать, как его забросили в стан врага и оставили одного на растерзание. Но в данной ситуации положиться больше не на кого. Только кот может отвлечь Габи и развеять хоть немного. Он погладил бархатную голову четвероногого.
“Выручай, приятель”, — мысленно обратился к животному, поставил котика на пол и подтолкнул, чтобы шел хоть куда-нибудь. Не могут они здесь и сейчас торчать все вчетвером и говорить не о том. Имелись дела поважнее, решение которых не могло быть откложено.
Замок сделался под стать хозяину: темный и отстраненный. Свет практически не проникал в окна, не играл в витражах — солнце вдруг словно чуждо стало этому месту. До кабинета шли молча. То ли оба не знали, с чего начать, то ли в самом деле ждали спасительной двери, за которой можно будет не бояться, что Габи услышит, и говорить не переходя на шепот. Лео кивнул, услышав слова благодарности. Молча кивнул. К чему тупая признательность теперь, когда от неё нет никакого толка? Лайю это не вернет.
— Я не мог не приехать, — отозвался рыжий. Сухо, почти безэмоционально. Он не будет лить слезы и распахивать перед Владом объятия — не идиот же. Единственный клыкастый, кому Лео мог сунуть шею под нос, был Габи. В отношении остальных это излишне.
Какое-то время рыжий смотрел в окно. Наверное, в голове его должна была крутиться масса вопросов, которые нужно было задать, но почему-то их не возникало. Если до приезда слова и крутились на языке, то теперь они вмиг исчезли. К чему расспросы о том, что уже стало известно?..
Он перевел взгляд на древнего приятеля. Вид у Влада был откровенно херовым даже по меркам кровососов… а еще в этом кабинете всегда водилось хорошее спиртное, которое хозяину явно не пригодится. Зато очень даже пригодится гостю. Забыл! В багажнике остались не только подарки для Габриэля, но гостинчики для его отца — пакеты крови, первой группы, положительной по резус-фактору, свеженькой! От такой десны не воспалятся даже у самого привередливого гурмана. И, пожалуй, не случится момента более подходящего, чем теперь, чтобы вручить презент.
Пулей он вылетел из кабинета. На ходу нащупал в кармане брелок с ключами и выскочил на улицу. Послать за багажом можно было и слуг, но к черту их расторопность — пакеты нужны прямо сейчас.
Позже промокший и побитый градом Лео сидел в кресле напротив Влада. Старательно всматривался на дно бокала с крепким янтарным напитком, периодически покручивая его в руках.
— Со старыми знакомыми успел повстречаться? — издалека начал рыжий, указывая взглядом на помятую физиономию Влада. На его месте Лео обратился бы как в богу, так и к дьяволу, если бы это имело хоть какой-то смысл. Он откопал бы древние ритуалы, пустил бы в мир кого угодно и заключил самую глупейшую сделку, если бы это вернуло близкого человека. Но, увы, это невозможно. — Полагаю, встреча закончилась ничем, иначе мы бы сейчас не разговаривали вот так.
Вздох.
Он сделал глоток, вздернув брови. Не об этом следовало говорить. Какая разница, что пытался предпринять Влад, если его действия не возымели успеха?
— Он будет считать тебя предателем, если не скажешь, — вдруг проговорил Лео. Мысль эта долго витала в голове и теперь была озвучена. — Не отталкивай его, посчитав слабым. Не заставляй переживать горе в одиночку. Вы есть друг у друга, и вы вместе должны справиться со случившимся.
“И я должен”.
Он не был частью семьи, да и приезжал только по праздникам, когда замок становился особо шумным от гостей. Не сказать, чтобы в обители Дракулы было когда-то особо много народу, но шум умела навести одна только Милли. Остальным в её присутствии и стараться не приходилось.
— Ты должен сказать Габи, — не предложение — утверждение. Если Влад замкнется в себе, то потеряет ещё и сына. Неизвестно, думал ли он об этом в эту самую минуту, однако задуматься придется. Окажись он на месте Габриэля, то, наверняка, хотел бы знать правду. — Я сообщу остальным. Если хочешь.
Решение и тут останется за Цепешом. Лео лишь помощник, но никак не распорядитель. Всё произойдет так, как скажет Влад.
Вы здесь » ROMANCE CLUB » It has never been » трудный возраст [au]
50
